Поцелуй нарцисса

– Мне пора! Если сестры не могут поехать со мной, я поеду одна. Только дайте мне , если можете, немного еды и питья.

Аббатиса нагнулась, достала из-под стола маленькую шкатулочку и отдала Латгардис письмо от Розы-Альбины.

– Я хочу сгладить перед вами свою вину, - аббатиса перекрестилась и подвинула шкатулочку Латгардис.

Герцогиня помотала головой.

– На вас нет никакого греха!

– Есть. Вы ждете ребеночка, и я должна отослать вас прочь.

– Откуда вы знаете?

– Мне не раз приходилось принимать в своих стенах бедных девушек в вашем состоянии. Д‘Марсаны совершили великий грех и затянули меня в свои интриги! – аббатиса медленно перебирала четки.

– И вы решили, что искупите свою вину вот этим? - Латгардис указала рукой на шкатулку.

– Это то, что герцогиня Роза-Альбина заплатила мне за содержание распутницы. Мне не нужно это грязное серебро, потратьте его на что хотите. Вам оно понадобиться больше, чем мне. Вас наверняка выгнали в одном платье!

Латгардис задумалась.

– Зачем мне оно… В монастыре!

– Как бы не сложилась дальше ваша жизнь, вы теперь не одна. На вас теперь лягут тягости матери!

Слова аббатиса словно доказали женщине, что она приняла правильное решение. В ее чреве законный перед Господом и людьми ребенок. Он не обязан проводить свою жизнь в монастыре. Его место на троне Каркассо.

Латгардис, бoльше не раздумывая, взяла шкатулку и попрощавшись с аббатисой покинула ее кабинет.

Вернувшись в келью, она решила, что возьмет с собой из сундука лишь самые необхoдимые вещи. Красивые, богатые наряды ей сейчас не к чему.

Она надела поверх льняного теплого платья, замшевый упелянд – куртку с пришитыми кожаными наплечниками. Освободила талию от широкого тяжёлого ремня, который в последнее время лишь давил ей живот. Вместо него пристегнула перевязь с клинком и, накинув на плечи длинный плащ с капюшоном, застегнула его широкой булавкой.

Она бросила на груботканое монашеское покрывало рубашки, одно платье из льна, темно-синего цвета и завязала его в узел. Содержимое шкатулки она высыпала в поясную сумочку.

Все остальное она оставила монастырю. Посмотрев на распятие, она перекрестилась и задула свечу.

Выйдя из холодного монастыря во двор, она увидела возле ворот телегу, на которой сидел старый фермер. Монашки заполняли телегу пустыми бочками.

– Куда ты едешь, добрый человек? - Латгардис подошла к лошади и погладила ее по мордė. Лошадь резко дёрнулась и фыркнула.

– В Кармо, - ответил мужик, смотря вниз.

– Это далеко от Αльбижуа? - спросила Латгардис, щурясь на солнце.

Мужик кивнул головой.

– Могу подбросить, если заплатите!

– Заплачу! – Латгардис села в телегу на лавку рядом с фермером.

Монахини закончили свою работу и разместились среди бочек. Мужик дернул вожжи, и телега тронулась по узкой дорожке.

Они ехали среди ржаных полей, мимо густых лесов и мелких деревушек.

Всю дорогу Латгардис боролась с тошнотой и думала, как она попадет в Каркассо, одна, без сопровождения и верных людей. Ей ничего не оставалось, кроме как кого-то нанять.

Когда они уже отъехали на приличное расстояние от герцогства Арверни, она почувствовала, невероятное чувство облегчения. Воздух становиться легче и ее почти перестало тошнить.

Рассматривая изумрудную долину, покрытую свежей сочной травой, Латгардис поняла, как ей сегодня ей невероятно повезло, что аббатиса не пеpедумала и ее не приняли в монастырь. Она перекрестилась и поблагодарила Святую Мадонну за милосердие к ее ребенку.

Выехав на главную дорогу, которая вела на юг континента, фермер остановил телегу возле трухлявого забора маленького постоялого двора.

– Сделаем небольшую останoвку, мне нужно накормить и напоить лошадей. Вы тоже можете немного отдохнуть,тут неплохо кормят, - сказал мужик и спрыгнул с телеги.

– Идите, немного отдохните, мы останемся сторожить бочки, – сказала одна из монашек.

Латгардис кивнула и пошла во двор. Недалеко от двора, под старoй крышей возле очага, Латгардис увидела трех женщин и пятеро детей. Она прошла бы мимо , если не заметила, что одна из женщин была такой же светловолосой, как и она.

Седовласая, с посохом в руках,тоже заметила ее. Когда Латгардис подошла немного ближе, она увидела у старухи на шее темно-красный торквекс. Точно такой же амулет был у Теодора, когда он вернулся с похода. Таких совпадений в жизңи не бывает.

Пoка Латгардис задумавшись рассматривала мистическое ожерелье, старуха встала, подошла к Латгардис и начала пристально рассматривать ее.

Латгардис стало не по себе.

– Кто вы такие? – спросила она.

– Меня зовут Саломея, я главная жрица этого племени, мы беҗим из Нима в горы, – старуха говорила на знакомом гутонском диалекте, и Латгардис с трудом понимала её. – Франки лишили нас дома и убили вождя. Это все, что осталось от нашего племени. А кто вы? Ваши волосы…

Жрица хотела прикоснутся к ее волосам, но Латгардис не позволила, убрав ее руку.

– Я родом из Каркассо,и в детстве я уже слышала эту речь. Некоторые люди в цитадели говорили так же, как и ты.