Поцелуй перед смертью

– Как тебе это понравится? – обиженно протянула она. – Ещё и пятнадцати минут нет, а сам говорил, что работает до половины девятого. (Секретарша по телефону сказала ей: «Приём заканчивается в пять».)

– Что теперь? – спросил Пауэлл.

– Полагаю, надо подсунуть его под дверь, – сказала Эллен, открывая сумочку. Она достала оттуда белый конверт и авторучку. Сняв с неё колпачок и подложив сумочку под конверт, она принялась писать. – Вот досада, лучше было пойти на танцы.

– Да нет, всё нормально, – возразил Пауэлл. – Я и сам-то не очень туда рвался. – Дышал он свободнее, как новичок-канатоходец, добравшийся-таки до середины своего каната и уже меньше волнующийся о том, на что ступать дальше.

– А если хорошенько подумать, – начала Эллен, поглядывая на него, – если я оставлю здесь конверт, мне всё равно придётся возвратиться за ним завтра. Так что я могу принести его и утром. – Она надела на ручку колпачок и убрала её опять в сумочку. Конверт она под углом повернула к свету, увидела, что чернила ещё не высохли, и стала быстро помахивать им, как веером. Её блуждающий взгляд наткнулся на дверь в противоположной стене коридора, дверь с табличкой «Лестница». У неё загорелись глаза.

– Знаешь, чего я сейчас хочу? – спросила она.

– Чего?

– …Перед тем, как пойти в ресторанчик и выпить по коктейлю.

– Чего же? – улыбнулся он.

Она одарила его ответной улыбкой, продолжая помахивать конвертом.

– Подняться на крышу.

Канатоходец посмотрел себе под ноги и увидел, что страхующей сетки внизу нет.

– Зачем тебе это надо? – медленно спросил он.

– Ты, что, не видел какая сегодня луна? А звёзды? Сегодня восхитительный вечер. Оттуда должен быть потрясный вид.

– Думаю, мы ещё можем успеть в «Гло-Рэй», – произнёс он.

– О, никто из нас не рвётся туда, – она опустила конверт в сумочку и защёлкнула её. – Идём, – сказала она весело, повернулась и направилась к дверям, ведущим на лестницу. – Куда только девался весь твой романтизм, которым ты охмурял меня вчера? – Он протянул к ней руку и схватил пустоту.

Она распахнула дверь толчком и оглянулась назад, чтобы посмотреть, идёт ли он за ней.

– Эвви, от высоты… у меня кружится голова, – он выдавил жалкую улыбку.

– Тебе не придётся смотреть вниз, – бросила она небрежно. – Тебе ведь не надо будет вставать на самый край.

– Дверь, та, что дальше, наверно, заперта.

– Не думаю, что эту дверь кто-то может запереть. По правилам противопожарной безопасности, – она поморщилась, притворно негодуя. – Ну, давай же! Я, что, зову тебя прыгнуть в бочке в Ниагарский водопад! – Она попятилась через дверной проём на лестничную площадку, продолжая держаться за дверь, улыбаться, дразнить его.

Медленно, точно в трансе, он двинулся к ней; с такой обречённостью, словно одна из половин его «я» всё-таки тайно вожделела этого. Когда он тоже оказался на лестничной площадке, Эллен отпустила дверь. Дверь захлопнулась с негромким вздохом, отрезав их от света, горевшего в коридоре, оставив во мраке лестничной шахты, с которым боролась единственная десятиваттная лампочка, заранее обречённая на поражение в этой борьбе.

Они одолели восемь ступеней, повернули, одолели ещё восемь. Перед ними была тёмная металлическая дверь с предупреждением, написанным на ней крупными белыми буквами: «Вход строго воспрещён, за исключением чрезвычайных ситуаций». Пауэлл прочитал надпись вслух, сделав ударение на словах «строго воспрещён».

– Ох уж эти запреты, – презрительно фыркнула Эллен и подёргала за ручку.

– Должно быть, заперто, – пробормотал Пауэлл.

– Было б заперто, не написали бы это

, – кивнула Эллен на предупреждение. – Попробуй ты.

Он взялся за ручку, толкнул дверь.

– Тогда – заклинило.

– Ну, давай же. Нажми хорошенько.

– О'кей, – сдался он, – ладно, ладно, – сказав это с такой отрешённостью, словно ему на всё стало наплевать. Чуть отошёл назад, а затем, как тараном, изо всех сил ударил в дверь плечом. Она распахнулась настежь, при этом будто потащив Пауэлла за собой. Споткнувшись о высокий порог, он перелетел на гудронированную поверхность крыши.

– О'кей, Эвви, – пропыхтел он мрачно, становясь навытяжку у двери и удерживая её в открытом состоянии, – давай, погляди на свою хвалёную луну.

– Ну и кисляй, – заметила Эллен, своим легкомысленным тоном в пух и прах разбивая все его потуги придать ситуации какой-то трагизм. Перешагнула через выступ порога и лёгким ветерком пронеслась в нескольких шагах от Пауэлла, вырвавшись вперёд из тени, отбрасываемой будкой лестничного тамбура; с лихостью конькобежца, который, уже не чувствуя под собой ног, скользит по тонкой корочке льда. Позади закрылась отпущенная Пауэллом дверь, и он подошёл к ней, встав слева от неё.

– Прости, – начал оправдываться он, – всё из-за того, что я чуть не сломал плечо об эту чёртову дверь, поэтому. – Он ухитрился изобразить натянутую улыбку.