Поцелуй торпеды

Он, как и Краб с переодетым Самсоновым, прибыли в клуб морем, на катере. Кащеев Крабу с Самсоновым велел пока сидеть в каюте. Сам он быстро переговорил с администратором «Пятницы», потом с ведущим шоу Веселовым, который торчал у барной стойки с бокалом сока в руке.

Оператора Шорохина Григорий Васильевич долго не мог отыскать. Увидел его Кащеев только тогда, когда тот сам отозвался из-под деревянных балок перекрытия.

Шорохин спустился. Поздоровавшись с Кащеевым, он сообщил, что к съемке и трансляции в Интернете все готово.

– Только ракурс немного не тот! – сокрушенно покачал головой Шорохин. – Я пробовал по балкам пробраться, но с камерой стремно, свалиться можно…

– Сваливаться никуда не надо, – нахмурился Кащеев. – Нам только этого не хватало!

– Да я сам не хочу! – кивнул Шорохин. – Вот если бы, Григорий Васильевич, операторский кран мне, вот тогда бы я выдал картинку! Вся Алушта сбежалась бы к экрану! Я узнавал, на Ялтинской киностудии можно взять в аренду, вместе с техником…

Кащеев перестал слушать Шорохина, но несколько раз кивнул. Все «тварюги» в душе считают себя гениями с нереализованным потенциалом. Шорохин же был свадебным оператором, хотя и числился в штате местного телеканала.

– Это мысль! Обязательно об этом подумаем! – пообещал Кащеев. – А как ринг вообще смотрится, нормально?

– Да! Вполне! Но с краном, конечно, можно было бы выдать такую картинку, что вообще!

– Выдадим! – кивнул Кащеев, задрав голову. – Ладно, надо будет потом глянуть, что у нас за ракурс…

– Да можно и сейчас! – с готовностью повернулся оператор.

– Да нет! У меня тут кое-что срочное! – махнул головой Кащеев. – Давай готовься дальше!

Шорохин, который уже в принципе подготовился, отправился к бару и забрался на высокий табурет рядом с Веселовым. Когда Кащеев вынырнул из-за угла пару минут спустя, от бара доносилось: «план», «ракурс», «кран». Веселов кивал.

Кащеев прошел мимо диджейского пульта и свернул. Над пультом был устроен козырек. Как раз с него и должен был снимать поединки Шорохин. Кащеев взобрался наверх…

121

– Стоп! – сказал Логинов.

Моня щелкнул мышкой и спросил:

– Чего «стоп»?..

– Вот Степан! – ткнул незажженной сигаретой в угол экрана Виктор. – Отсюда давай в замедленном темпе…

На мониторе рывками пошло изображение ночной набережной. Запись была черно-белой. Вот Степан Горов выходит из-за кафе и огибает аппарат для измерения силы удара с грушей. Идет он в обнимку с девушкой. На повороте они останавливаются и тянутся губами друг к дружке. Дальше – объятия. Наконец Степан и девушка отрываются друг от друга и шагают к троллейбусной станции.

Теперь начиналось самое главное. Логинов прикурил сигарету и подался к монитору. Народа на набережной было хоть отбавляй. В течение минуты за Горовым к улице Горького свернуло не меньше двух десятков человек. Если за Степаном кто-то из них и следил, то в глаза это не бросалось.

Моня сокрушенно чмокнул губой:

– Ну? И что?

– Ты ж у нас учитель, тебе и карты в руки!

– Пускать по второму кругу?

– Давай сперва с другой камеры отсмотрим…

Моня защелкал мышкой. Логинов выпустил над его головой аккуратное колечко. Наконец бандит сказал:

– Открыл! Скоко там времени было?

– Тридцать пять минут с копейками, – сказал Логинов.

Благодаря известному времени нужный фрагмент на второй записи отыскали быстро. Картинка здесь была покрупнее, но обзор – меньше.

Отсмотрев минуту записи, Моня впал в уныние:

– Дохлый номер! Чего тут поймешь?

Однако Логинов сказал:

– А ну-ка вернись… Так… Теперь чуть вперед… Ага! Давай снова первую запись!..

Моня, не очень соображая, что к чему, щелкал мышью. Логинов «угукал». Наконец он подался назад и прикурил новую сигарету. Его лицо было непроницаемо. Моня повернулся и спросил:

– Ну?

– Что ну?

– Вычислил, что ли?

– Не знаю. Но один тип вроде бы подходит…

Моня свел брови на переносице. Потом бандит быстро повернулся к монитору и защелкал мышкой. Несколько секунд спустя он спросил:

– Этот, что ли?

– Ага… Надо попробовать его увеличить и распечатать, – кивнул Логинов.

122

На козырьке над диджейским пультом были растянуты провода, оставленная Шорохиным камера лежала под стенкой. Осторожно ступая, чтобы не споткнуться, Григорий Васильевич прошел к краю и посмотрел на танцпол. Бассейн уже разложили и подсоединяли к нему компрессор. Ракурс был нормальный.

Впрочем, это было уже неважно. Как и само шоу. Кащееву нужно было уйти – вот что теперь имело значение. Причем уйти с концами. Навсегда…

Осторожно ступая, Григорий Васильевич прошел к стене. Вдоль нее над сценой проходила узкая техническая площадка, на которой было установлено разнообразное шоу-оборудование – прожектора, аппараты для выдувания мыльных пузырей и тому подобное.

Прислонившись к стене, Кащеев быстро осмотрелся. Никто снизу не глядел на него. А если бы и глядел, то рассмотреть Григория Васильевича в темноте смог бы навряд ли. И Кащеев осторожно двинулся по площадке над сценой.