Поцелуй василиска

— В замок Мейердорфский, Ганс! — услышала я голос генерала. Он привычно вскочил в стремя и, наклонившись, холодно поцеловал меня в лоб. — Сидите спокойно, моя дорогая жена, — шепнул он, сделав акцент на слове «жена». — Грета ревнива и при любом вашем движении сбросит вас на скалы.

Я замерла, холодея от страха. Генерал расхохотался, свистнул, хлопнул виверну по чешуйчатой шее, прокричав:

— Алле! Алле! Вперед!

Я завизжала, чувствуя ветер от взмахов кожистых крыльев. Потом земля ушла из- под ног и последнее, что я увидела, это бледное лицо священника, поднятое к небу. Его губы шевелились, повторяя молитву.

5. Замок Черного Дракона

Мы летели в горы. Постепенно лесистые холмы заостряли свои вершины и щерились внизу голым частоколом. Я почти привыкла и лежала в седле смирно, лишь изредка прикрывая глаза, когда виверну заносило на особенно крутых виражах. Генерал сидел прямой и сосредоточенный, резкими окриками и свистом направляя чудовище по одному ему известному маршруту. А я лежала и думала: что со мной будет теперь? Кольцо на пальце жгло, в ушах свистел ветер, и от холода сводило зубы. Наконец, вдалеке показались острые башни замка, притулившегося на склоне скалы, с одной стороны отвесно обрывалась пропасть, с другой вилась узкая тропа, убегающая вниз, в долину, по которой несся бурный горный поток.

Пришпорив зверя, генерал повернул к замку.

«Твой новый дом, герцогиня фон Мейердорф», — язвительно подумала я и зажмурилась от ударившего в лицо ветра. Виверна пошла на снижение.

Если бы меня спросила Юлька, на что похож замок фессалийского генерала, я бы назвала его замком киношного Дракулы. Каменные стены почернели от времени и влаги, две защитные башни, убранные черепицей, торчали как окровавленные клыки, мост через пропасть был поднят, и я едва не завизжала, когда виверна ухнула вниз, брюхом на острые зубцы крепости. Но ничего страшного не произошло. Я почувствовала жесткий толчок и задержала дыхание, слушая только стук собственного сердца и оглушающее хлопанье кожистых крыльев. Потом воздух рассек кнут и гулко ударил о каменную плитку.

— Довольно прохлаждаться, моя дорогая, — донесся язвительный голос генерала, и грубая ладонь похлопала меня пониже спины. Я возмущенно распахнула глаза.

— Что вы позволяете!

— В чем дело? — приподнял бровь Его Сиятельство. — Я ваш законный супруг и могу хлопать жену по тем местам, по каким посчитаю нужным.

Не слушая моих возмущений, он стащил меня с виверны. Я только теперь осознала, как неприлично задралось мое платье. Подбежавший горбун ростом с генерала, но вдвое шире его в плечах, ловил поводья, одним глазом косясь на виверну, другим ощупывая меня. Я встряхнулась и гордо вскинула подбородок:

— Что? Цирк приехал?

Пытаясь вывернуться из туго связавших меня лент, я дергала плечами и извивалась всем телом, производя, должно быть, приятное впечатление для мужских глаз. Зрачки горбуна довольно заблестели и он ухмыльнулся одним уголком губ, но кнут свистнул снова и перепоясал нахала прямо по горбу.

— Куда пялишься, скотина? — процедил генерал. — Я тебя на кол посажу, собаку! Распоясались, твари! Живей высказал почтение Ее Сиятельству герцогине Мейердорфской!

Горбун надсадно задышал, кривясь от боли и держась за пострадавшую спину, согнулся в поклоне, промычав что-то невразумительное.

— А теперь пшел вон, свинья! — генерал пнул горбуна под зад и, сжав мне руку выше локтя своими жесткими пальцами, потащил по аллее.

— Вы всегда так обращаетесь с женщинами? — спросила я, когда горбун с рычащей виверной остались позади. Каменный двор, почти полностью лишенный растительности, со стенами, увитыми сухим плющом, походил на колодец и навевал жуть.

— Со всеми, — сквозь зубы ответил генерал.

— Почему?

— Слишком много болтают.

— Но вы еще меня не знаете!

— Знаю достаточно, чтобы уже захотеть отрезать ваш язык.

Я вспыхнула, но промолчала. Мы свернули на боковую аллею, и тут я увидела первую статую. Сделанная из грубого ноздреватого камня, она изображала молодую женщину со стертыми чертами лица, ладони крепко прижаты к груди, голова слегка откинута назад, нагое тело до пояса обвил плющ. Я остановилась, холодея от странного предчувствия, и не могла оторвать взгляда. Мне показалось, что выемка в нижней части ее лица раньше была распахнутым в крике ртом.

— Любуетесь? — раздался тихий голос генерала. Он встал рядом, нагнув голову и нервно постукивая по бедру рукоятью хлыста. — Это Жоржетта, моя первая жена.

— А… — только и смогла ответить я.

Его губы изогнула жуткая усмешка.

— Я еще был молод и неопытен, и убивал быстро, слишком быстро. Сначала это было страшно. Теперь… теперь почти скучно.

— За что? — шепотом спросила я.

Жуткая фигура с изъеденными коррозией очертаниями вызывала во мне страх.

— Ни за что, — холодно ответил генерал. — Идемте, фройлен, я устал и хочу принять ванну.