Поцелуйте невесту, милорд!

— Ха! Где я это уже слышала? — осведомилась Эмма.

— Между прочим, — не удержался Джеймс, — ты все и начала.

Он с удовлетворением отметил, что ее лицо вспыхнуло.

— Ну, сегодня ночью тебе это не угрожает, — чопорно сказала Эмма, забираясь в короткую и очень неудобную на вид постель. — Поскольку я буду от тебя на безопасном расстоянии.

— Я ценю твою заботу о моей бессмертной душе, — заметил Джеймс. — Но мне кажется, что она несколько запоздала. Вред уже нанесен. Если мне все равно гореть в аду, то какая разница, согрешил я один раз или тысячу.

Вместо ответа Эмма накрылась с головой. Джеймс пожал плечами и, скользнув под прохладные простыни, признал:

— Хотя в чем-то ты права.

Со стороны кресел не последовало никакой реакции. Улыбнувшись, Джеймс закинул руки за голову и уставился на роскошный полог из голубого шелка, нависавший над кроватью.

— В конце концов, — сказал он, — чем больше мы будем… как это ты выразилась? Ах да, продолжать в том же духе, тем вероятнее, что мы попадемся. Потомство будет неопровержимым свидетельством нашего греха.

Из-под покрывала донесся невнятный возглас. Джеймс повернулся, пытаясь определить, под которым из бугров скрывается голова Эммы.

— Ты что-то сказала, любовь моя? — поинтересовался он.

Эмма откинула покрывало с лица и села на своем неудобном ложе. В свете пламени белокурые завитки создавали вокруг ее головы сияющий ореол.

— Это здесь совершенно ни при чем, — возмущенно сказала она.

— Ты уверена? — осведомился Джеймс.

— Абсолютно.

— Ну что же… — сказал Джеймс, безмерно наслаждаясь собой. Вспышки ее негодования — а Эмма часто на него гневалась — казались ему необычайно привлекательными. Никакого сравнения со льстивыми ужимками достопочтенной мисс Фионы Бейн или Пенелопы Ван Корт. — Полагаю, ты руководствуешься самыми благородными побуждениями. Но поскольку существует вероятность, что вред уже причинен, должен заметить: то, что ты спишь в кресле, едва ли пойдет ему на пользу.

Эмма нахмурила брови.

— Кому?

— Моему сыну и наследнику, — заявил Джеймс. — Вполне возможно, что ты уже ждешь ребенка, Эмма.

Щеки Эммы заалели, но выражение ее лица, явственно указывавшее, как мало он для нее значит, не изменилось.

— Какая трогательная забота! — заметила она. — Но если бы я могла иметь детей, тебе не кажется, что это бы уже случилось? Как-никак я вдова.

Джеймс с некоторым удивлением ответил:

— Но ты прожила со Стюартом совсем недолго. — Что-то в ее тоне подсказало ему, что он вступает на зыбкую почву. Пенелопа Ван Корт тоже прошлась по этому поводу за ужином. Увидев Фергюса, она рассмеялась: «Это же не твой, Эмма? Он слишком взрослый». Эмма, весь вечер смеявшаяся — правда, не слишком убедительно, — даже не улыбнулась.

Чувствуя, что это не та тема, над которой она стала бы шутить, Джеймс добавил:

— Ваш брак длился всего полгода. Я, конечно, холостяк и не слишком разбираюсь в таких вещах. Но насколько я понимаю, некоторым женщинам требуется куда больший срок. В этом нет ничего необычного, Эмма.

— Тем больше у меня оснований, — последовал чопорный ответ, — оставаться в этом кресле подальше от тебя.

Джеймс запоздало сообразил, что в своем стремлении пролить бальзам на рану, о существовании которой он только начинал догадываться, он причинил Эмме, возможно, еще большую боль. И теперь, лежа в полумраке и прислушиваясь к шипению пламени в камине, возле которого свернулась клубочком Эмма, он не мог запретить своим мыслям устремиться в опасном направлении, куда он не осмеливался заглядывать. Что же произошло за этот год? И что, собственно, происходило в спальне между Стюартом и Эммой?

Ибо Эмма, как он теперь знал, не была пассивной любовницей, а, напротив, обладала здоровой склонностью к греховным радостям.

Но Стюарт? Джеймс не мог представить их вместе — и не только потому, что не желал. Просто он не мог вообразить Стюарта и Эмму… таким вот образом. Зная теперь об интересе Эммы к этой области человеческих отношений и зная Стюарта, Джеймс не думал, что их союз был успешным, а тем более счастливым.

И все же несправедливо упрекать Эмму за увлечение его кузеном. Откуда ей было знать обо всех сторонах супружеской жизни? Едва покинувшая классную комнату, она была столь же невежественна в этом отношении, как и большинство девушек ее возраста и общественного положения. Для чего еще нужна семья, как не для того, чтобы оградить юное создание от опрометчивых поступков? А Ван Корты со своей миссией, несмотря на все усилия Джеймса, не справились.

Так что если кто и виноват в той ситуации, в которой оказалась Эмма, то именно они.

Впрочем, Джеймс не считал ситуацию такой уж мрачной. Может, Эмма и полагает, что находится в драматическом положении, связав себя ради получения наследства формальным браком с человеком, который однажды уже ее предал, но он, Джеймс, думает иначе. В конце концов, даже если Эмма не догадывается об этом, она любима, и любима глубоко. И если его поступков недостаточно, чтобы она это поняла, что ж, придется довести это до ее сведения как-нибудь иначе.