Потусторонний

Я видел ее жизнь, ее любовников, детей, которые давно состарились и покинули этот мир. Ощущал ее боль, страх, любовь, ненависть, горечь потерь и разочарование. Предрассудки, формирующиеся принципы, а после смена взглядов на жизнь. Я видел, какой она была и какой стала. Милосердие сменилось безразличием. Доброта — равнодушием. Каннон прожила долгую, яркую и насыщенную жизнь. Слишком долгую. Я чувствовал ее усталость, слышал ее мысли. То, как она говорила Амару Самрату:

"Ты действительно до сих пор считаешь, что бессмертие это дар? Это проклятие, Амар. Ответственность за Хему, могущество, власть, сила. Неужели тебе все это за столько веков не надоело?"

"Мне? Ну что ты, Каннон! Как это может надоесть?!" — насмешливо отвечал он ей.

И вновь вереница событий. Глубокая усталость, опостылевшие дни, не отличающиеся друг от друга. Усталость сменялась подъёмами и желанием жить, действовать, менять мир. Цикл за циклом. Новые тела, новые жизни, новые открытия, новые потери и разочарования.

Главное что я желал увидеть, касалось, конечно же меня. И эти мысли, ощущения, разговоры я наблюдал с особым интересом и внимательностью. Каннон вначале, пока не узнала, что я тёмный ракта, относилась ко мне с интересом, где-то даже восхищалась. Но после все изменилось. Каннон желала поскорее избавиться от меня, считала опасным. До сегодняшнего момента. Теперь Каннон всерьёз боялась меня и не понимала, как поступить.

Я хотел заглянутьглубже, увидеть ее нынешние намерения, подсмотреть, что она думает сейчаси как собирается действовать, но поток информации резко оборвался.

Сиреневые глаза были так близко, что кроме них я больше ничего не видел. Затем они резко потухли, став обычными темными.

Каннон резко отстранилась, детское лицо было крайне серьёзным и задумчивым. Она зашагал обратно за стол, я поправил начавший сползать с коленей посох. Ситуация была откровенно неловкой. Мы не были настолько хорошо знакомы с Великой Бодхи, чтобы вот так просто делиться самым сокровенным.

— Я увидела все, что хотела, — повелительным тоном произнесла она.

— И, теперь, надеюсь, ты можешь мне доверять? — спросил я.

Каннон медленно кивнула, глядя перед собой и старательно избегая моего взгляда.

— С большой оглядкой, — сказала она на выдохе.

— И почему же?

— Ты словно и ратуешь за нас, но и при этом собираешься помогать темным ракта. Я видела, как ты пообещал вашим разведчикам вернуть их домой. Чувствовала то же, что и ты. Сочувствие, жалость…

— И? — не понял я. — Что плохого в том, что эти люди вернутся домой? Они ни в чем не виноваты, многие из них оказались здесь…

— Против своей воли? — нехорошо усмехнувшись, закончила вместо меня Каннон.

— Именно! — возмутился я.

— Они попросту пытаются спасти свои шкуры. А так…Большинство из них прибыли сюда по собственной инициативе: шпионили, воровали, убивали. Я просмотрела сотни отчетов от провидцев о тёмных ракта, и поверь — никто из них не заслуживает милосердия. — Каннон вздохнула, снисходительно посмотрев, затем добавила: — Ты еще так наивен, Никита. Я правильно, кстати, произнесла? — с лёгкой издёвкой спросила она.

Я молча злился, потому что прекрасно понимал, что делала Каннон. Пыталась поставить меня на место и показать, что главенство остаётся за ней. А вот хрен вам, Великая Бодхи Гуру!

— Я с этим сам разберусь. Они вернутся домой, где им место. Остальное ты увидела. Теперь давай перейдём к делу. Посох у нас, мы должны закрыть проход.

Каннон задумчиво кивала, с грустной улыбкой глядя на меня.

— Когда ты собираешься заявить о себе, как о Хранителе? — спросила она, проигнорировав мой призыв к действию.

— Не знаю, — раздраженно буркнул я.

— Сделай это сегодня, — улыбнулась Каннон, — чем раньше заявишь о себе, тем лучше. Людям нужно время, чтобы привыкнуть и осознать твою силу и власть. И тогда престол императора перейдет к тебе без лишних раздоров и войн. В противном же случае…

Каннон не договорив, застучала пальчиками по столу, затем мило, очень по-детски улыбнулась и спросила:

— А с именем Азиза Игал ты зря решил распрощаться, — иронично произнесла она. — Знатное имя дало бы тебе преимущество. А так — ты безродный самозванец. Пусть и сильный, но безродный.

— Я уже решил. Настоящий Азиз вернется на материк к своей семье.

Каннон издала сожалеющий вздох:

— Зря. Не стоит пренебрегать моими советами. Хотя бы, потому что я немало на этом свете пожила и многое видела. Конечно же, ты вправе сам решать, как поступить. Но я бы на твоем месте не возвращала Азиза. Для тебя лучше и вовсе от него избавиться.

— Милосердная… — протянул я осуждающе. — Скорее черствая и безжалостная.

Каннон пожала плечами:

— Через пару сотен лет ты и сам так будешь рассуждать, а может быть и раньше, — в ее тоне скользнул безразличный холодок. — Ты бы мог прославить род Игал на тысячелетия. О таком мечтает любой род.

— О том, что Хранитель убьёт последнего из их рода, чтобы окончательно и навсегда занять его место?

Каннон словно бы и не услышала того ядовитого сарказма, и продолжила размеренно говорить: