Поведенческое инвестирование

Через час после начала полета самолет попадает в зону турбулентности, что не так уж и плохо, поскольку это позволяет вашим рукам случайно соприкоснуться, когда вы оба хватаетесь за подлокотники, и общий смех рассеивает страх. Но турбулентность не утихает, и у вас закрадывается подозрение, что это не обычный шторм. Осмотрев салон, вы видите такое же беспокойство на лицах стюардесс, которые теперь все заняты делом. Ветер и дождь, кажется, усиливаются с каждой секундой, и с каждым новым толчком на вас накатывает тошнота. Если раньше капитан обращался к пассажирам с уверенностью, основанной на немалом опыте, то теперь в его голосе слышна озабоченность: «Наклоните головы! Приготовьтесь к удару!» – кричит он, и вы чувствуете, что самолет начинает крениться и трястись еще сильнее.

Вы приходите в себя, лежа на земле примерно в 100 метрах от дымящихся обломков самолета. Быстро осмотревшись, вы убеждаетесь, что дела – хуже некуда. Других выживших нет. Обхватив голову руками, вы начинаете лихорадочно продумывать тысячу сценариев, состоящих из запутанных обрывков происшедшего и прогнозов на будущее. Но ваши размышления вдруг прерывает какой-то необычный звук.

Скрежет, который становится все сильнее. А потом – БУМ!

Вы озираетесь в поисках источника грохота, и ваш взгляд останавливается на сильно помятой клетке с маленькой табличкой: «Собственность зоопарка Атланты». По крайней мере, вы теперь знаете, как зовут обитателя клетки, – это обезьяна колобус родом из Анголы.

Человек против животного

Ради нашего мысленного эксперимента предположим, что пройдет 18 месяцев, прежде чем поисковая партия обнаружит необитаемый остров, где вы потерпели катастрофу, и убедится, что вы с обезьяной – единственные выжившие. Все это время вам придется жить бок о бок с ней. Как вы думаете, кто будет в лучшей форме к моменту прибытия спасателей – вы или обезьяна? Если быть честным с самим собой, то придется признать, что когда вас заносит неизвестно куда и перед вами встает необходимость выживания, у обезьяны куда лучшие перспективы, чем у вас. Вполне возможно, что спасатели обнаружат лишь ваши выбеленные солнцем кости, в то время как обезьяна будет радоваться тому, что избавилась от надоедливого внимания школьников, пришедших на экскурсию.

Юваль Ной Харари предлагает рассмотреть более странный и чуть менее правдоподобный вариант этого эксперимента в своем превосходном выступлении на конференции TED «Бананы на небесах»[1]. Представьте, что на вашем самолете летели 1000 людей и 1000 обезьян, которые пережили катастрофу и оказались на необитаемом острове. Будут ли результаты такими же, когда спасатели высадятся на берег полтора года спустя? Скорее всего, нет. Во втором сценарии люди имеют преимущество по причине, которая лежит в основе нашей способности создавать великие цивилизации и функционирующие рынки капитала. Это наше умение гибко сотрудничать друг с другом.

Конечно, Харари признает, что у некоторых животных типа пчел и муравьев тоже существует сотрудничество, но оно построено на очень жестких иерархических принципах. Как отмечает историк, невозможно представить себе ситуацию, когда пчелы замышляют переворот против пчелиной королевы и убивают ее, пытаясь создать пчелиную республику. Пчелы и муравьи могут добиваться невероятных результатов, но у них отсутствует когнитивная гибкость, что ограничивает их восхождение по пищевой цепи. Обезьяны, с другой стороны, обладают высоким интеллектом и имеют сложную социальную структуру, но они ограничены в плане количества социальных взаимодействий, которые способны осмысленно поддерживать. Психологи считают, что у людей это число составляет около 150, что качественно отличает нас от наших собратьев-приматов. Круг общения обезьян ограничивается примерно 100 особями. За его пределами они уже недостаточно хорошо знают своих сотоварищей, чтобы делать точные суждения об их поведении, характере и намерениях, а это фактически ограничивает численность и сложность обезьяньего общества.

Если пчелы организуют свою деятельность на основе заложенной в них от природы программы, а шимпанзе за счет тесного социального взаимодействия, то чудо возвышения человека в животном царстве объясняется его склонностью вести себя в соответствии с социальными нарративами. Проще говоря, мы придумываем истории о мире, а затем ведем себя так, будто они реальны. Вот что пишет Харари в своей книге «Сапиенс»: «Насколько нам известно, только сапиенсы могут обсуждать между собой целые категории объектов, которых они никогда не видели, не трогали и не нюхали»[2]. Обезьяна может подумать: «У реки стоит олень», но ей никогда не придет в голову утверждать, что «олень у реки – это духовный хранитель нашего города».