Повелитель книг

Большинство ранее освещенных окон в домах и заведениях, пристроившихся в горных расщелинах, теперь были темны. Работали сейчас только грузчики, ну, может быть, еще и воры. Впрочем, двеллер сомневался, что на воров здесь большой спрос, да и условия работы больно уж неподходящие: капитаны кораблей всегда предусмотрительно выставляли охрану.

Улицы в отличие от многих городов, в которых Джаг бывал с Великим магистром Фонарщиком, не патрулировала вооруженная стража, но мало кто из местных жителей стал бы долго задумываться, если бы ему вдруг пришла нужда убить человека. Двеллер то и дело ждал, что на берег водой вынесет какой-нибудь труп.

Или умирающего, никак не желающего испустить последний вздох, подумал он расстроенно. В прошлом Джаг такое видел, но эти события остались далеко позади. А вот в Рассветных Пустошах подобное даже в голову никому не приходило.

Кроме Дальних доков, поправил он сам себя: там тоже, бывало, вставали на якорь опасные люди. Гномы-пираты с «Одноглазой Пегги» много лет назад именно оттуда похитили Великого магистра Фонарщика, сделав его впоследствии членом своей команды, после чего ему пришлось пережить множество приключений, которые столь основательно изменили его жизнь.

— Паруса, — негромко сказал Рейшо.

Двеллер, уставший так сильно, что с трудом держал голову прямо, напряженно уставился на узкий проход в гавань. Там, в открытом море, вздымались серые волны с бурунами. Весенняя оттепель продолжалась уже больше месяца, но с севера сюда все еще шли громадные глыбы льда — многие своей надводной частью соперничали по размеру с торговыми судами. Неудачное столкновение с айсбергом могло в одну минуту потопить корабль, команда не успела бы даже спустить шлюпки. Айсберги губили корабли даже днем, а уж судно, идущее ночью, рисковало еще серьезнее.

Но когда еще корабль мог войти в гавань украдкой? Джаг понимал, что сейчас для этого был самый подходящий момент. Хотя в гавани все еще суетились ялики, таскавшие на берег различные грузы со стоявших на рейде кораблей, их рулевые вряд ли обратили бы особое внимание на появившийся новый корабль, если с него не требовалось что-либо перевозить на сушу.

— Корабль большой? — спросил двеллер, пробираясь взглядом сквозь переплетение корабельных рангоутов.

— Трехмачтовый. — Рейшо осторожно поднялся вверх по скалистому склону и бросил пристальный взгляд в сторону прибывающего корабля.

Джаг поплелся за другом. Он не хотел далеко уходить от Рейшо на случай, если возникнут неприятности, но кроме того им двигало любопытство. Ему всегда хотелось все знать, и именно благодаря этому Великий магистр Фонарщик обратил на него свое благосклонное внимание. Большинство библиотекарей просто принимали факты как данность, но Джаг всегда старался понять все, что он читал, и связать новые идеи и факты с тем, что он уже знал.

Великий магистр Фонарщик поощрял интерес к учебе, а не только к чтению и выпискам. Конечно, содержимое Хранилища знать было необходимо, но настоящего библиотекаря, по мнению Великого магистра, отличала способность использовать эти знания. Не всем своим подопечным Великий магистр это говорил. Равно как и не всех библиотекарей интересовало применение хранимых ими знаний; большинство ограничивались тем, что просто составляли тематические каталоги томов, находившихся в их ведении.

Джаг ухватился за скалистый выступ и подтянулся вверх по склону. Из-под подошв его башмаков вылетели и покатились вниз мелкие камешки. Ноги двеллеров обычно плохо сочетались с обувью; они привыкли ходить босиком, и для сапожника обувать его сородичей было настоящим кошмаром, потому что ступни у них были большие и широкие. Как ни любил Херби бегать босиком, ему было далеко до настоящего двеллера.

— Рейшо, — сказал Джаг, — если это трехмачтовая шхуна, то она может быть обычным торговым судном.

Гоблины редко ходят на таких судах — на них требуется слишком много команды.

Гоблины действительно предпочитали небольшие корабли — было меньше шансов, что в малочисленных экипажах образуются враждующие группировки. Маленькие трюмы заполнялись быстрее, и требовалось чаще заходить в порты, так что команда могла потратить свои неправедным трудом нажитые доходы.

Воспоминания о долгих часах в раскаленном душном трюме корабля работорговцев не оставляли Джага даже на продуваемом ветрами горном склоне. Он опустился на четвереньки, прижимаясь к земле будто мышь, которая знает, что ее заметил ястреб. Давний страх перед гоблинами почти полностью завладел им, чуть не заставив двеллера сбежать, спрятаться, предоставив Рейшо разбираться во всем одному.

Довольно!

Джаг заставил себя дышать, хотя у него сводило легкие, и не отставать от друга.

Еще через несколько футов матрос остановился. Не снимая руки с обмотанной кожей рукояти сабли, он пристально всматривался в море за гаванью.

— Ты видишь его? — спросил Рейшо.

Пригнувшись в неудобной позе на склоне и надеясь, что обувь не помешает его врожденному чувству равновесия, двеллер посмотрел туда, куда указывал приятель.

— Видишь? — снова спросил молодой матрос, уже чуть погромче.