Повелитель молний

К усилиям Проныры присоединился Райгарх. Днище, потрескивая, начало отходить вверх. Воспользовавшись тем, что всеобщее внимание привлечено двумя людьми, склонившимся над ящиком и азартно выдиравшим доски, Альбрих начал отступать назад, пытаясь затеряться в толпе. За ним последовало еще пять или шесть сородичей.

Сундук не выдержал неравной борьбы. Двойное дно сломалось, выдавая свою тайну – продолговатый сверток, размерами и формой напоминавший завернутого в погребальный саван человека, и пару свертков поменьше. Феруза вцепилась в большой сверток, пытаясь размотать холщовые ленты, немедленно сломала ноготь, но успеха не добилась. Джай вспорол холст кинжалом и невольно отшатнулся.

На него смотрело лицо – пепельная кожа, закрытые глаза и синюшные, искривленные губы, между которыми не прорывалось ни единого признака дыхания.

Райгарх заковыристо выругался. Таможенник охнул. Стоявший в первых рядах старшина обоза Хори побледнел, сглотнул и попытался укрыться в своей бороде. Лорна еле успела подхватить упавшую в обморок Ферузу.

По какому-то наитию Джай схватил обмотанный десятками слоев ткани предмет, лежавший в ногах человека, и принялся яростно сдирать оболочку. Под холстом оказались тонкие шелковые полотнища, а когда он сорвал и их, брызнуло столь нестерпимое и радостное многоцветное сияние, что Проныра зажмурился. По толпе пронесся единый вздох – восхищенный и разочарованный одновременно.

Господин Кебрадо тоже заметил этот блеск. Безжалостно пнул коня, прокладывая себе путь через толпу и наотмашь стегая не успевших увернуться висевшей на руке плетью со свинцовым шариком на конце. Он успел пробиться к месту действия как раз вовремя – чтобы собственными глазами увидеть сверкающее конусообразное золотое сооружение, инкрустированное россыпью мельчайших алмазов и рубинов. Корона. Прекрасная, великолепно сделанная знающим мастером корона, какой и аквилонский король Вилер позавидует. Блистательное сочетание драгоценного металла и редких камней.

Это зрелище заставило зернышки безразличных зрачков дона Кебрадо сжаться в еле заметные точки, и на миг перекосило его лицо гримасой обворованного купца, внезапно обнаружившего свои похищенные драгоценности на прилавке давнего конкурента. Кебрадо едва не кинул разъяренного жеребца вперед – снести всех этих людишек и отвратительных бородатых карликов, вернуть отнятое! – но сумел взять себя в руки. Он не сможет беспрепятственно уйти, а лишний шум ему совершенно не требуется. Он все равно добьется своего, пусть не сейчас, а чуть погодя.

Потому господин Кебрадо вернулся на прежнее место наблюдения, и сумел увидеть и узнать еще много интересного. Он стал свидетелем взаимной ссоры таможенника и старшины гномского обоза, повального обыска трех фургонов, направлявшихся в Кезанкию, спешного прибытия почти всех высоких городских чинов, в том числе господина верховного дознавателя Рекифеса, донельзя счастливого тем, что его план сработал как нельзя лучше. Кебрадо вдоволь налюбовался на выпотрошенные сундуки и вскрытые мешки, из которых извлекались на свет вещи, похищенные за последнюю луну. С каждой новой находкой Хори словно становился все меньше и меньше ростом, воздух выходил из него, как из проколотого рыбьего пузыря.

Человека, найденного в сундуке с зерном, странная компания унесла с собой. Они умудрились исчезнуть поспешно и незаметно, прямо под самым носом у стражников Рекифеса. Только что стояли вот здесь, и уже никого нет – ни громогласного седого верзилы, ни белобрысой решительной амазонки, ни девицы с крохотным магическим колокольчиком в душе, ни парня-взломщика. Никого. Тиус философски пожал плечами и решил, что так даже лучше. Ни к чему людям из воровской гильдии объясняться с представителями власти.

Исчез и старый Альбрих.

Гномов из его клана успели схватить – частью это сделали гномы из других семей, частью жаждавшие принять участие в общем веселье горожане. Лысый же коротышка просочился сквозь пальцы у тех и у других, юркнув в какую-то неприметную нору и растворившись в пропахшем нечистотами воздухе Шадизара.

В гаме обрушивающихся новостей никто из стражников не заметил, как под арку Карпашских ворот неторопливо вошел, постукивая тяжелым дорожным посохом, человек в пропыленном плаще некогда темно-коричневого, а теперь желтовато-бежевого цвета. Путник нес на спине небольшую котомку, а лицо его скрывалось под разлохмаченной повязкой, вроде тех, какие носят туранские кочевники. Человек недолго постоял, глядя на волнующееся скопление народа, и тем же неспешным, размеренным шагом удалился, свернув в первый же переулок.

Облезлый голубь, попавший в лужицу короткой тени странника, вдруг обеспокоено завертел головкой, затрепыхался, пытаясь взлететь… и замер неряшливой кучкой торчащих в разные стороны перьев. Птица умерла мгновенно, без боли.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Зрелище правосудия