Повелители иллюзий. Попаданец

Одежды мужчин выглядели строго, но вполне изысканно. Наряд их состоял из жюсокора с позументами, парчового жилета, панталон до колен, белых чулок, кожаных башмаков с золотыми пряжками. Напудренные парики с локонами и короткими косичками завершали картину. Женщины, эти прирожденные модницы, носили платья с райфроком. Пошитые из атласа белого и розового цветов, они казались легкими и мягкими на ощупь. Ткань как по волшебству в свете свечей создавала богатую игру многочисленных складок. Блеск атласа превосходно сочетался с матовыми кружевами светлых и нежных пастельных тонов. У некоторых красавиц богато присборенный на спине контуш переходил в шлейф. Платья украшали ленты, воланы, живые и искусственные цветы. Глубокие декольте обнажали не только грудь, но и позволяли видеть рубашки с кружевной оторочкой. Туфли на прелестных ножках были маленькие и изящные, с низким каблуком, изготовленные из шелка, покрытые замысловатыми вышивками, с золотыми пряжками и бриллиантами.

Особого внимания заслуживали дамские прически. Пуф о сантиман, пуф а лузиатик, а ля Флор, с локонами на затылке и шее, с множеством лент, перьев и низок жемчуга. У иных на головах и вовсе громоздились целые парусники и корзины с экзотическими фруктами.

Гости в ожидании перемены блюд вели оживленные светские беседы, обмахивались веерами, хвастались перед соседками сумочками помпадур, многочисленными косметическими принадлежностями и драгоценностями.

Вновь засуетились лакеи. Пришла очередь холодных закусок. Все тот же слуга с лицом голема разложил на тарелках перед Лехой сельдь дунайскую, красную и черную икру, раков в пиве, форель в белом вине, лососину малосольную каспийскую, балык белорыбий, сардины с лимоном, стерлядь волжскую в шампанском, ассорти рыбные из крабов, устриц и креветок. Казалось, стоило попробовать лишь кусочек каждого блюда, и наешься до отвала.

— А нельзя ли водочки? — шепнул Леха на ухо Салативару, боясь прослыть невеждой в глазах лакея.

— Можно и водочки. Отчего нельзя? — с пониманием отозвался воин-варвар. Какую желаете? «Поповку», «Смирновскую», «Петровскую» или «Московскую»?

— Хотелось бы ту, что у вас на квартире пробовали.

— Любезнейший, — обратился Салативар к слуге с рыжими бакенбардами. — Великий герцог желает откушать «Петровской». Сообрази.

— Извольте-с, — лакей согнулся в почтительном поклоне, ловким движением профессионального престидижитатора извлек из-за спины запотевший графин и налил Лехе рюмку.

Салативар не стал утруждать прислугу, налил себе полный бокал и выпил все одним глотком.

— Ваше здоровье, великий герцог.

Леха растерялся. Разве принято на светских тусовках глушить водку бокалами?

— Пей, пей. Не стесняйся, — отозвался Салативар. — И на меня не смотри. Я ведь один из семидесяти двух и могу позволить себе мелкие шалости.

Леха осмотрелся по сторонам. Гости были заняты пустыми разговорами и поглощением закусок. Никто за ним не шпионил и не обращал на него ровным счетом никакого внимания.

— Ваше здоровье, — ответил черный следопыт, проглотил содержимое рюмки и закусил слабосоленой бледно-розовой лососиной. Нежная, с выступающими на разрезах каплями прозрачного жира, она так и таяла во рту.

Но тут Леха обманулся. Все вокруг поспешили выказать великому герцогу восхищение и стали наперебой требовать себе непременно водки или, на худой конец, коньяк. Лакеи принялись разливать гостям «Петровскую», шустовский «Спотыкач» и «Кавказский». Но кое-кто не побрезговал «Напареули», «Цинандали», «Кахетинским» и «Абрау-кабернэ».

Подали горячие закуски, среди которых числились котлеты де воляй, рябчики в сметане, жареные цыплята, галантин из фазана с трюфелем, шофруа из дроздов обельвю, ростбиф, московский поросенок, судак Жуанвиль, осетрина флорентин, судак орли, осетрина америкен, навага фри, форель таймень по-итальянски, утки, перепела, глухари, турачи на вертеле, беф Мирантон, фляки по-русски, эскалоп Африкен и почки в мадере.

После третьей рюмки голова Лехи пошла кругом. Услужливые лакеи, кавалеры в жюсокорах и напудренных париках, дамы в роскошных атласных платьях с кораблями и корзинами на головах слились в колдовском хороводе, унесли следопыта куда-то ввысь. Ему едва не стало дурно не столько от выпитого и съеденного, сколько от пестроты и многообразия блюд и костюмов. «Интересно, — подумалось ему, — во сколько обошелся банкет? Актеры, декорации, оркестр, застолье? Это ведь баснословные деньжищи! Такими и Казимир Карлович разбрасываться не станет. Стоп! Какой к черту Казимир Карлович? Блин! Поверить никак не могу! Ведь все происходит на самом деле. Путешествие по ночной пустыне, гигантский замок, окутанный фиолетовым туманом, праздничный обед в мою честь, плавно переходящий в ужин, сотни гостей, разодетых в наряды времен Людовика какого-то. Быть того не может! Нет, может! И все происходит именно со мной! Мать моя женщина!»