Повелители лошадей (ЛП)

По пути туда Коджа заметил, что солдаты этой ночью, казалось, были в совсем другом настроении. Внешне они были счастливы и жизнерадостны, но священник почувствовал, что под внешней веселостью скрывается мрачное и решительное настроение. Вокруг многих костров воины, развалившись на седлах, пили кумыс из ковшей и обменивались историями. У одного костра солдат с густыми усами держал свой меч между ног и водил по его длине точильным камнем. Яркий блеск металла привлек внимание священника у другого костра. Там, скрестив ноги, сидел другой солдат, перед ним был разложен доспех. Это было прекрасное изделие ручной работы, такой же формы, как и мужской халат, но сделанное из накладывающихся друг на друга чешуек полированной стали. Он тщательно осматривал его, проверяя прочность швов, которые удерживали каждую металлическую чешуйку на толстой кожаной подложке.

Лагерь Ямуна был больше и более тщательно продуман, чем прошлой ночью. Фургон-палатка исчез, и вместо него была возведена юрта Ямуна, выкрашенная белым мелом. Рядом с ней стоял штандарт кахана, и еще одна юрта, почти такая же большая, с рисунком в черно-белую полоску. У двери стоял штандарт поменьше, незнакомый Кодже — шест, увенчанный серебряным полумесяцем и человеческим черепом. Ночных стражей было больше, чем обычно, все в полной броне в стиле Туйган, и напряженно ожидающих.

Коджу поспешно ввели в палатку кахана. Ямун и еще один мужчина, помоложе, сидели в центре юрты, склонившись над низким столом, который стоял перед ними. На подносах рядом с ними стояли чашки с Туйганским чаем и груды обглоданных костей.

Более молодой человек замолчал, когда Коджа переступил порог. Он повернулся и уставился на священника. Его лицо, хотя и было похоже на лицо Ямуна, было более осунувшимся и не так обильно покрыто морщинами. Его правая щека была сильно изрыта оспой, а на лбу виднелся бледный шрам в форме полумесяца. Как и у Ямуна, у незнакомца были рыжие волосы. Локоны мужчины были заплетены в две толстые косы, которые свисали ниже плеч. Концы его кос были украшены серебром и ракушками.

Незнакомец был одет в длинную, плотно облегающую мантию из черного шелка Шу Лунг, и скроенную в стиле солдатского халата. Рельефные узоры, вплетенные в него, придавали халату мерцающую текстуру. С его плеч свисали расшитые бисером красные шнуры, закрепленные чеканными серебряными деталями. Спереди на мантии красными и золотыми красками был вышит змеящийся и прыгающий дракон на фоне моря сверкающих синих и серебряных облаков. На его широком золотом поясе висела сабля в ножнах, покрытых темно-синей глазурью. Коджа был удивлен этим обстоятельством, поскольку немногим посетителям разрешалось носить оружие в юрте хана.

Ямун не поднял глаз, когда вошел лама, вместо этого продолжив беседу с незнакомцем. — Твои люди слишком близко к реке. Отведи свои передние тумены назад. Пусть они разобьют свои лагеря между двумя холмами на юге. Здесь ты поставь  свою собственную юрту. Пусть твои командиры доложат мне утром. Молодой человек сидел тихо, отмечая все команды Ямуна.

— Ты вызывал меня, Кахан, — спросил Коджа, опускаясь на одно колено и склонив голову.

— Садись, — проворчал военачальник, указывая на свободное место рядом со столом. Молодой человек ничего не сказал, но внимательно наблюдал за Коджей, когда тот занял указанное место.

— Выпей с нами чаю, историк, — сказал Ямун, ставя свою чашку на стол. — Это Хан Джадаран, командующий великим левым крылом. Он пробыл здесь целый день, ожидая нашего прибытия.

Коджа понял, что человек, сидящий рядом с ним — командир великого левого крыла, был вторым сыном Ямуна, Принцем Джадом. Он повернулся и, все еще сидя, почтительно поклонился принцу королевской крови. — Для меня большая честь быть рядом с замечательным командиром великого левого крыла, — сказал Коджа, стараясь быть настолько вежливым, насколько это было возможно.

— Хватит об этом, — прервал его Ямун. — Мы разговаривали, пока ты спал. Завтра моя армия отправляется в Манасс. Ты знаешь это место?

Коджа побледнел. Он кивнул. — Манасс находится в Хазарии.

— Он сильный? — спросил принц Джад. Его голос был похож на голос Ямуна, но с гнусавым акцентом.

Ямун поднял руку, предостерегая своего сына. Принц мгновенно замолчал. — Манасс — это твой дом? — небрежно спросил кахан, словно ведя светскую беседу.

— Нет, Великий Ямун, — осторожно ответил Коджа.

— Тогда никого из твоего клана там нет, — сказал Ямун окончательно. — Это хорошо.

Джад посмотрел на Ямуна, чтобы убедиться, что у него есть разрешение говорить. — Кто правит Манассом? — робко спросил он.

— Принц Оганди, конечно, — ответил Коджа. — Но он там не живет, — быстро поправился он.

Джад кивнул. — Кто же тогда хан этой орды? Сколько у него юрт?

— Я не знаю, — извиняющимся тоном сказал Коджа. Из слов Джада он понял, что ни принц, ни Ямун на самом деле не знали, что такое Манасс. Они думали о нем, как о лагере, скоплении юрт.