Повелители лошадей (ЛП)

Затем к шуму добавился другой гул, более слабый и низкий по тону. Это был глубокий грохот военных барабанов, доносившийся издалека. Ямун внезапно выпрямился и поднял руку, обращаясь к сигнальщикам рядом с ним. — Луки и барабаны, — скомандовал кахан.

Помощник рядом с каханом быстро взял свой собственный лук и наложил на тетиву странную стрелу с резным луковичным наконечником. Вместо того чтобы целиться во врага, он направил стрелу вверх, как будто стрелял в облака. Шеренга сигнальщиков приготовила похожие стрелы.

По легкому кивку кахана лучники выпустили свои стрелы в небо. Хор воющих воплей пронзил шум. Коджа, вздрогнув, дернул поводья своего коня, почти бросив своего скакуна в хаотичную схватку. Охранник Сечен схватил уздечку и придержал лошадь. — Свистящие стрелы, — крикнул большой стражник, кивая вверх, где все еще летели стрелы, скорбно завывая над скачущими всадниками.

Свистящий сигнал возбудил ожидающее войско. Коджа наблюдал, как каждый солдат нетерпеливо вытащил лук из  футляра и с точностью наложил на тетиву одну стрелу, сжимая в руке связку других.

Кахан опустил руку. Полетел еще один град свистящих стрел, за которым немедленно последовал громкий звон, похожий на плохо настроенный инструмент, когда ряды выстрелили из своих луков. Стрелы со свистом рассекали воздух, вонзаясь во мрак. С равнины донесся нестройный хор испуганных криков. Сквозь небольшие просветы в клубящейся пыли Коджа увидел поле, усеянное несколькими убитыми и ранеными. Другие всадники толпились в замешательстве, охваченные паникой, пытаясь найти источник нападения.

Прежде чем враг успел опомниться, воины Ямуна стреляли снова и снова, посылая свои стрелы в медленно поднимающуюся мглу. Крики раненых смешивались с командами, выкрикиваемыми на певучем хазарском языке, которые мог понять только Коджа. Офицеры отчаянно пытались восстановить контроль над растерянной массой. Воины кричали о своих ранах или звали своих друзей и лошадей. Пыль начала оседать, открывая поле боя, наполненное замешательством и страхом.

— Теперь, пока они не пришли в себя,  в атаку! — приказал кахан. Девятихвостый штандарт показал вперед, и зазвучали боевые барабаны. Дальше по линии Коджа мог видеть, как три штандарта туменов подхватили сигнал. Три тысячи человек бросились со своих позиций.

Коджа натянул поводья, удерживая свою лошадь от порыва. Кобыла гарцевала и взбрыкивала, чавкая, чтобы присоединиться к хлынувшему потоку. Даже с Сеченом, державшим удила лошади Коджи, было трудно сдержать норовистого скакуна.

Только после того, как ряды пронеслись мимо, Ямун двинулся вперед. Кахан и те, кто был с ним, неуклонно набирали скорость, чтобы не отставать от скачущих воинов, выстроившихся перед ними. Вскоре они поравнялись с отставшими — хромыми лошадьми, упавшими всадниками, поспешно садящимися на лошадей, и клячами, которые не могли угнаться за общей волной. Коджа вцепился в луку седла и ринулся вперед, прямо на тонкую колеблющуюся шеренгу вражеских всадников.

Для Коджи битва растворилась в хаотичном наборе сценок. Не было никакого ощущения порядка или определенного места. Это было не похоже на сражения, которые представлял себе Коджа —  организованные, правильные, почти величественные. Вместо этого сражение было похоже на открытие двери в царство Ли Пея, великого судьи подземного мира.

Первые секунды атаки были самыми четкими. Когда передовые отряды Туйгана ворвались во фланг хазарской кавалерии, Коджа мог видеть выражение крайнего изумления и страха на лицах врагов. Хазарцы все еще были сбиты с толку потоком стрел Туйгана и, похоже, не ожидали атаки.

Две армии встретились. Звук, подобный раскату грома, пронесся по толпе. Коджа никогда не испытывал такого мгновения, когда встретились две линии. Шок от первого столкновения — лошади, люди, копья и доспехи, движущиеся вместе, — ошеломил его.

Почти мгновенно две силы слились в одну массу. Туйганы неслись прямо на врага, используя свою инерцию, чтобы глубоко вонзиться в гущу своих врагов. Хазарцы в замешательстве развернулись и бросились врассыпную. Командиры выкрикивали приказы своим людям, отчаянно пытаясь перегруппировать свои подразделения.

Прежде чем Коджа смог полностью осознать ситуацию, Ямун и его команда оказались среди врагов. Небритый воин с изможденным лицом, одетый в грязную шелковую мантию с позолоченной отделкой, ткнул копьем в священника. Инстинктивно Коджа взмахнул булавой вверх, отбивая приближающееся оружие. Наконечник копья срикошетил от древка булавы и пролетел мимо его руки, отскочив от металлических пластин его брони. Когда хазарец пронесся мимо, большой кулак вылетел справа, ударив его в подбородок. Воин опрокинулся и с глухим стуком свалился под бок кобылы Коджи. Сечен приблизился к ламе и ухмыльнулся, гордо подняв кулак. Священник отпрянул назад, ужаснувшись тому, что происходило. Упавшего хазарца нигде не было видно; он исчез под конскими копытами.