Повелительница Мордора

В тот памятный день, на рассвете, я сдавала зачет по двуличинным существам — мне попался обыкновенный оборотень среднего размера. Выйдя с одним ятаганом, я растерялась от вида нежных собачьих глаз и поэтому потеряла лишнюю минуту. Байрак был недоволен. Страшно недоволен. Глядя, как я только со второй попытки завалила дюжего волка, он брезгливо взмахнул полой плаща.

– Сойдет, но в бою у тебя не будет преимущества. Никогда не смотри в глаза врага. Не отвлекайся по мелочам.

Злая от незаслуженной тройки, залитая кровью с головы до ног, я вздрогнула и смутилась. Чаки подал мне полотенце и пожелал доброго утра, напомнив, что в сумерках у нас встреча с демонами второго мира.

– Постарайся хоть на этот раз не опоздать!

Затем объезжала новенького, страшно норовистого ящера. Почетный ветеран, на котором я ездила последние время, мужественно издох, прямо во время пира. Бросая кости, я нечаянно попала ему по носу. Он обиделся и, стащив тушу копченой коровы, уполз в своё стойло. Там он и сдох, от обиды и обжорства. Я закатила ему пышные похороны. С траурными мордами за похоронным кортежем плелись все ящеры Мордора, по случаю, обученные плакать. Рыдания их приятно гармонировали с моими. Тут мне опять здорово помог Чаки. Когда я устала, он сменил меня, закончив погребение таким горьким воплем, полным тоски и муки, что все решили, что ящер приходился мне, по крайней мере, дальним родственником. Ну мертвых в землю, а живых под седло. Притянув непослушную голову новичка почти до его груди, я безжалостно нахлестываю его по ногам. По крыльям бить нельзя — быстроходность пострадает. Личный шамберьер с длинной ручкой срывает с его стройных ног клочья кожи, кровь хлещет во все стороны. Ящер отмахивается хвостом, уходит в крутое пике, выполняет серию резких разворотов. Все напрасно, и, упав головой в песок, он покоряется. Спрыгнув, я ещё долго не могу успокоиться,

– Как меня утомил этот упрямец.

И тут же, упав на колени, мажу ему лапы бальзамом и опять рыдаю. Истеричка.

Собрав большой совет темных сил Мордора, я мрачно исподлобья оглядываю многочисленных соратников. В черной бархатной мантии для торжественных случаев, с тяжелой мифриловой цепью из оскаленных черепов, в боевой раскраске назгула (белоснежный череп, но уже не веселый а строгий), с неизменной чашей в левой руке и немытым ятаганом в правой, я недовольно поджариваю взглядом спины припозднившихся. Захлопывая лапами тлеющие зады и крылья, они спешно ныряют в толпу. Тихонько перешептываясь, орки недоуменно вытягивают шеи из задних рядов. Пещерные монстры, рассевшись по окнам и свесив когтистые лапы, задумчиво чистят заплесневелые тонкие перепонки крыльев. Гоблины лежат, потому что с их ростом, они просто посшибают люстры. Тролли ссорятся с оборотнями за места в первом ряду, а те исподтишка кусают их за локти. Гвардия назгулов, в полном составе, окружает трон. У ног сидит незаменимый Чаки, держа между колен кувшин полный странной розовой крови. Изредка подливает мне. Всем очень хочется узнать, по какому поводу общее собрание. Заинтригованны даже кольца, хотя, уж они-то всегда все знают заранее, но не сегодня:

– О чем она хочет объявить? — подобравшись к правой руке, белое кольцо, щелкнуло ногтем по ободку черного.

– Знамо дело, — предположило то, — на войну пойдем. Гондор нарывается. Опять на крестины не позвали. Представляешь, даже каких-то там фей пригласили. А нам от ворот поворот. Натурально так и развернули. "Мы в вашем присутствии не нуждаемся." — Оно очень, точно, передразнило говорок стражника. — И дверь на замок. Что теперь с целым возом чепчиков делать? Одеть на орков? Да за такое их надо стереть с лица земли!

Нерешительно отпиваю из чаши — просто, я не знаю с чего начать. Речи всегда давались мне тяжело. Поэтому начала с самой сути:

– Я хочу быть счастливой.

Слегка ошалев от такого заявления, чудовища заворочались. Вампиры неслышно спланировали за спины призраков. Собравшись в стаю, они тотчас о чем-то заспорили. Тяжеловесно засопев, горные тролли перевернулись на другой бок. И только орки, вскочив с мест, поддержали меня рычанием.

– Ты проверял у лекаря лицензию? — первый зам, был страшно недоволен моим заявлением.

Байрак, развернувшись, мгновенно исчез в тайном коридоре. Спрыгнув с возвышения, на котором стоял трон, я выбежала к своему народу. Заглядывая в многочисленные глаза (желтые с узкими вертикальными зрачками; кроваво красные — на выкате, как у баранов; бесконечно черные), я искала сочувствия.

– Что со мной не так? Почему я не могу вызывать нежных чувств? Страх, ужас, отвращение — пожалуйста. Но просто симпатию — ни в какую. Что не так? Меня не приглашают на праздники, на дни рождения, на детские утренники. Я могу подарить полкоролевства, но дарить некому. — И сбившись на начало речи, закончила. — Я хочу любить и быть любимой!

– Убью шарлатана! — Валентин, толкнул Чаки мне под ноги, и скрылся в том же коридоре что и Байрак.

Чаки, как обычно, не оставил меня одну, пробормотав:

– Хочешь, я погуляю с тобой. Только не нервничай.

Вытерев нос рукавом, всхлипнула,