Повелительница. Роман, рассказы, пьеса

При поднятии занавеса на сцене темно, только за аркой в передней горит лампочка. Оба окна задернуты плотными занавесями. Первое окно не пропускает света. Второе, закрытое более небрежно, пропускает мерцающие цветные огни городских реклам. На потолке дрожит отсвет, но уличного шума не слышно. Поздний вечер.

Несколько секунд сцена остается пустой. В двери на лестницу поворачивается ключ. В переднюю входят Сомов и До. Сомов закрывает за собой дверь. До входит в комнату, Сомов за ней, в пальто и шляпе.

Он поворачивает выключатель у арки. Зажигается мягкий свет у левого дивана. Остальная часть комнаты в полумраке. Едва войдя, До останавливается.

Сомов бросает шляпу и пальто на кресло и подходит к До. На ней старый дождевик, шарф, под дождевиком яркая бархатная юбка и черный джемпер. Она без шляпы, в туфлях без каблуков. Длинные светлые волосы падают ей на лицо.

Сомов

(хочет обнять До, она отстраняется). Вы здесь… у меня… Как мне благодарить вас за сегодняшний вечер? За то, что вы согласились прийти сюда? Маленькая девочка, снимите скорей ваш уродливый дождевик.

До(руки в карманах). Я сама.

Сомов. Я помогу вам (расстегивает ей пояс). Не шевелитесь, я буду играть с вами, как с куклой, хотите? (Смеется, стаскивает с нее дождевик, вынимая ее руки из карманов.) Скажите: «папа», «мама». Где вас заводят? А ну, покажите! (Поворачивает ее во все стороны, хочет обнять, она отступает.)

До. Сколько вам лет?

Сомов. Пятьдесят. И пожалуйста, не накидывайте мне лишнего, как всегда делают. Я говорю правду.

До. Почему? (Осматривается.)

Сомов. Почему я говорю правду? Не знаю. Так привык. Стараюсь, когда могу, не врать. А вы разве нет?

До. А вашей жене вы тоже всегда говорите правду?

Сомов. До сих пор говорил. Моя жена — замечательная женщина, она все понимает. Иногда даже слишком хорошо.

До(садится под лампу, на левый диван). Примерное супружество.

Сомов(садится у ее ног на ковер). Это вопрос? Когда вы задаете вопросы, у вас это так звучит, будто вы не спрашиваете, а утверждаете.

До. Я очень редко что-нибудь спрашиваю. Люди обыкновенно сами все мне рассказывают.

Сомов. Я уже столько сегодня вечером рассказал вам о себе. Вам не было скучно? Вам понравился ресторан? А музыка?

До молча кивает.

Сомов. Не отнимайте рук. У вас совсем детские руки, До, детские пальцы. И ножки детские. И маленькая грудь. И все это — молодость. Вы даже не подозреваете, что это за сила: человек не может жить без нее.

До. Сколько раз в жизни вы уже это говорили другим?

Сомов. Никому и никогда. Вы верите мне? Впрочем, вы, конечно, не верите. Вы думаете, что я напал на вас, точно враг, из-за угла, заранее рассчитав свое нападение. Что у меня есть план, опыт…

До. Я ничего не думаю.

Сомов. У меня нет опыта. Я никогда, с тех пор как перестал быть молодым, не держал в объятиях молодость. (Обнимает ее.)

До(неподвижна). Вы выпили за ужином.

Сомов

. Да, а вы разве нет?

До. Я могу много выпить, мне ничего не делается.

Сомов(не слушает ее). Вы, кажется, только что хотели посмеяться надо мной, над Ольгой и нашей жизнью? Вы правы, впрочем, все это может показаться смешным: за восемнадцать лет моей жизни с Ольгой я никогда не искал другой женщины. И она тоже… другого мужчину.

До. Никогда не говорите за других.

Сомов. Смешная маленькая девочка! Между нами была большая любовь.

До. Была?

Сомов. Была и есть. Все это трудно объяснить, да и надо ли? Зачем вам знать? Давайте лучше поговорим о вас.

До. Обо мне говорить нечего. Я живу на свете — вот и все.

Сомов. Когда я увидел вас в первый раз у ван Дайнов, я подумал: с таким лицом, с такой красотой и чистотой какая здесь должна быть душа.

До. Это вам теперь так кажется. Ничего этого вы тогда не думали.

Сомов. Я даже Ольге сказал…

До. Проболтались?