Повелительница снов

А ей уже было, к сожалению, далеко не пятнадцать лет, на помост ее не поднимали, она стояла в общей женской толпе. Вот тогда-то она увидела эту свиту, сопровождавшую крупного надменного мужчину, праздно шатавшегося среди голых женских тел. Она видела, как стоявшие до этого неподвижно македонянки выскочили вперед, предлагая себя. Всех их ждала впереди еще одна голодная ночь с пьяными корабельщиками, которым владелец сарая живого товара сдавал их по сходной цене. Она властно ухватила рыночного глашатая за плечи и, развернув к себе, глядя ему в глаза, прошипела свой клич. Окинув ее наметанным взглядом, он ощутил тот запах наживы, который может дать только настоящая женщина. Отогнав всех взволнованных рабынь, он выставил ее на помост, ничего не объявляя. С улыбкой она глядела на замедлившего шаг мужчину. Сопровождавшая его свита тоже разглядывала ее, прошедшую ночь захвата города, все потерявшую, даже детей. При ней убили мужа, а потом было недельное голодное плавание, кочевья по рыночным сараям и почти ежедневная смена мужчин. Уже много дней у нее не было ни теплой воды, ни розового масла. Но почему-то все в молчании смотрели только на нее, а не на голые животы так и державших подолы славянок.

Глашатай насладился молчанием и громко заорал на весь притихший рынок: "Эта женщина не умеет ничего, но она умеет все! Она не имеет ничего, но даст тебе все!". Его последние слова потонули в реве ставок. Выбранный ею в повелители мужчина купил ее за баснословную цену и никогда не жалел об этом. Она действительно дала ему все, о чем только мог мечтать смертный. Она умерла через три года, и ее тоскующая душа стала, наконец, свободной.

САРЫНЬ НА КИЧКУ!

Накануне пролетарского праздника мира и труда 1 Мая, бывшего ведьминого дня по старому стилю, Игорь Сударушкин заснул как обычно, ближе к двум часам ночи, придя от друзей не очень трезвым после партии в покер. Только его голова коснулась подушки, в лицо ему ударил холодный ночной ветер. Они мчались на конях с пиками наперевес. Эти мерзавцы Розенцвейги опять совершили набег в его владения, их надо было немедленно покарать. Копыта стучали: "Только догнать, только догнать!".

Почему-то здравые мысли о том, что с ними бы можно было договориться по-хорошему или, хотя бы, пожаловаться кому-нибудь повыше, он сразу же откинул. Их надо было бить! Рядом с ним на взмыленном кауром жеребце неслась Варвара из их группы, а поодаль за ней, дико повизгивая, мчались два всадника с длинными черными волосами и азиатскими физиономиями. Они нагнали Розенцвейгов у лощины. У Игоря нехорошо засосало под ложечкой, он быстро прикинул, что тех раза в три-четыре больше. Но Варька уже вклинилась в самую гущу, а два ее спутника вовсю орудовали какими-то странными мечами. Игорь никогда не слышал хруста костей и их противного скрежета о металл. Ночь сразу же наполнилась ржанием коней, мучительными воплями, Игорю стало как-то не кошерно, но тут ему очень больно вдарили обломанным древком в плечо, и он взъярился. Копье в его руке оказалось удобным, маневренным оружием для его баскетбольного роста, он серьезно зацепил троих, сбив их наземь. Кони с жалобным ржанием уносили запутавшихся в стременах всадников в темную пропасть ночной степи, до неузнаваемости уродуя, обдирая их лица о голые еще кусты можжевельника и вереска.

Краем глаза Игорь увидел, что один из Варькиных косоглазых замахнулся своим мечом на всадника, который был смутно ему знаком, но он не успел даже вспомнить, кого тот ему напоминал, как голова седока, вся в пепельных кудрях, после свистящего взмаха меча медленно скатилась под ноги вздыбившегося коня…

Они сидели с Варькой вдвоем у костра, двое воинов держались поодаль. Плечо у Игоря распухло. Он подумал, что ему придется завтра сачкануть с демонстрации. Но никогда ему не было так здорово, так хорошо. Они говорили с Варей, перебирая странные, добытые у Розенцвейгов, большие тусклые монеты с обрезанными краями. Почему-то здесь он не мог ни лгать, ни притворяться, ни ерничать в обычной в их среде шутейной манере.

— Ты хочешь еще побывать здесь, Игорь?

— Все это очень странно, боюсь, что мне будет очень трудно проснуться, трудно продолжать обычную жизнь.

— Но ведь это совсем не обязательно!

— Знаю, но мне так привычнее. Ты интересная девушка, Варя, и красивая, по-моему. Но из наших вряд ли кто-то решится подойти к тебе, завязать серьезный роман. Хотя очень многие думают об этом, даже говорят, что спали с тобой.

— Но почему так-то, Игорь? Говорить, как о свершившемся факте, о том, о чем мечтаешь, даже не попытавшись воплотить свою мечту в реальность… Не понимаю.

— С тобой все слишком серьезно, слишком непросто. Многие боятся тебя. Боятся, что ты откажешь, бояться показаться смешными в глазах других. Тебе ведь нужна верность, кипучая страсть, вот такие приключения. А эти времена отошли, Варюша, безвозвратно. Нынче народ выбирает беспроигрышные, проходные варианты. У нас на рисковые затеи, вроде этой, времени нету. Ты опоздала родиться.