Повелительница снов

Ох, ей бы сюда в студентки, она бы тут развернулась! Она бы им такие планы вместе с горами наворотила! Но сейчас было слишком поздно, хотя и еще несколько месяцев назад она была такой же безалаберной студенткой. Шумное, озорное население их общежития смотрело сквозь нее, ее уже воспринимали по другую сторону баррикад - как одну из преподавательниц, для которых она тоже пока не стала своей. Бабушка Настя сказала бы об этом: "От ворон отстала, а к павам не пристала!"

ВОСТОК - ДЕЛО ТОНКОЕ!

Ее шеф брал тогда в аспирантуру много учеников из среднеазиатских регионов: казахов, киргизов, узбеков. Никто их не брал, а он в этом видел свой гражданский долг. Они очень плохо говорили по-русски. Их надо было как-то понимать, когда они привозили пробы грунтов, результаты экспериментов, статьи, написанные, по их разумению, на русском языке. На их кафедре в то время работало много евреев и немцев, почти все преподаватели неплохо знали немецкий и английский. Что-то слышали об этих языках и азиатские аспиранты шефа. Поэтому обсуждение научных проблем проходило на кафедре иногда на каком-то морском жаргоне, с усиленной жестикуляцией всех его участников. Варвара, в силу некоторых своих способностей, понимала и без слов этих неглупых, в данной ситуации глубоко несчастных людей, стремящихся получить заветную степень кандидата наук любой ценой. Поэтому ее часто приглашали на такого рода дискуссии в качестве толмача.

Она жила полнейшим изгоем. Совершенная, абсолютная, полная свобода всегда тяготит молодость, поскольку это все-таки довольно стадный период жизни. И она была даже рада, когда приезжали все эти киргизы. Перед отъездом к своим верблюдам, они обязательно звали ее к себе на плов. Водку они тоже пили неплохо. Варя не умела тогда еще с легким кряканьем опрокидывать стакан, как позже научилась на кафедре, поэтому ей вполне хватало на весь вечер одной рюмки, и ею она насасывалась до полного опьянения.

Плов - жирный, с золотой верхней корочкой, почтительно выкладываемой ей на блюдо, был замечательный. Они говорили с ней на своем языке, старясь понять то, что она отвечала им на русском. Но общению это как-то не мешало. Никогда ее не приглашал кто-то один из них. Пусть это была, за ее исключением, мужская, но всегда многочисленная компания. Они рассказывали смешные случаи из своей жизни в России, потешались друг над другом, повествуя о своих похождениях по ресторанам и приключениях с женщинами. Варя хорошо воспринимала их азиатский юмор, видела смешную сторону именно с их узкоглазой точки зрения. Ей нравилось и их уважительное ухаживание, нравилось ловить на себе быстрые ласковые взгляды, но никто из них не переступал установленной ею черты доступности, не проявлял настойчивости. Они до слез смеялись над размерами калыма у них на родине, рассматривали разные аспекты проблемы такого выкупа от половых до уголовно-правовых. Особенно рассмешило Варю то, что девушки с высшим образованием подлежали в Азии значительной уценке. То есть она, по их меркам, стоила бы вообще какой-то пустяк. Но, насмеявшись вдоволь, высокий широкоплечий узбек, взяв в руки ее ладонь, тихо сказал, на удивление понятно: "Ты стоишь всей жизни!". После ужина они степенно гуляли по кольцевой бетонной трассе, проложенной в лесу. Конечно, эти периодические интернациональные дефилирования Варвары с несколькими узкоглазыми, счастливо улыбающимися после сытного плова субъектами, были замечены. Они способствовали возникновению в изустном творчестве масс несколько иных версий об их совместном времяпрепровождении. Только потом до Вариных ушей дошла ее новая кликуха - "Звезда гарема".

ДРУЖБА ПО ГРАФИКУ