Поверишь этому - поверишь всему. Запомни мои слова

— Гацетти пока не совсем здоров, пусть полежит в постели. Я дал ему снотворного. Надеюсь, до завтра он поправится. Позаботьтесь об ужине, а вы, Бердн, помогите ему.

И он скрылся в коридоре.

— Давайте закончим здесь, а потом разберемся с продуктами на кухне, — сказал Дайер.

Через пятнадцать минут, кое-как наведя порядок в холле, мы отправились на кухню. Дайер открыл холодильник и оглядел его содержимое.

— Куча холодных котлет и всяких консервов. Что ж, хоть голодная смерть нам не угрожает.

Подойдя к шкафу, он извлек оттуда несколько бутылок — ликер, виски, вермут, — взял два стакана, налил в них солидные порции и один протянул мне.

Все это время ветер продолжал завывать и бешено бить в заколоченные окна. Гром и молнии, казалось, разрывали землю на части.

— Пока еще есть свет, давайте проверим все окна и двери, чтобы не повторилась история с дверью холла, — предложил Дайер.

Мы начали обход. Одна из дверей, которая вела в сад, показалась нам ненадежной, и мы, взяв доски, молотки и гвозди, укрепили ее. Потом еще пара окон потребовала того же. Работу мы закончили лишь к семи часам вечера.

— Черт, я голоден, — сказал Дайер. — А вы?

— Да не очень, но вот выпить не откажусь.

Слегка взбодрившись после двойного виски, я поднялся по лестнице и двинулся коридором. В это время Видаль как раз выходил из комнаты Вал. Оставив ключ в замке, он направился прямо ко мне, сверкая сузившимися глазками.

— Это вы, Бердн?

— Да… Я хотел предложить миссис Видаль что-нибудь перекусить.

— Благодарю за участие. Но сейчас она побудет одна. Нервы что-то уж совсем расходились… А вот мне, пожалуйста, принесите пару бутербродов и побольше кофе. В мой кабинет. — Он улыбнулся. — И не беспокойтесь больше о миссис Видаль, Бердн. Я немного освободился и сам займусь ею.

Он окинул меня неприязненным взглядом, потом вошел в свою спальню и захлопнул дверь перед самым моим носом.

— Эй, Бердн!

Я посмотрел вниз. У основания лестницы стоял Дайер.

— Спускайтесь сюда.

Когда мы зашли на кухню, он спросил:

— Ну что, она будет есть?

— Видаль сказал, что нет. Он запер ее в спальне. Он обращается с ней, как с рабыней.

— Это их дело. У нас с вами, Бердн, есть свои проблемы.

Он стал разливать виски по бокалам.

— Видаль просил пару бутербродов и кофе, — вспомнил я.

— Понятно. А вы что будете?

— Ничего. Какие проблемы вы имели в виду?

Он поднял вверх палец и прислушался.

— Видаль спускается. Я приготовлю ему поесть, а потом поговорим.

Через пять минут он взял поднос с бутербродами и большим кофейником и вышел из кухни.

Вскоре Дайер вернулся и закрыл дверь. Подойдя вплотную ко мне, он спросил, понизив голос:

— Что вы будете делать, Бердн, если потеряете эту работу?

Я взглянул на него с недоумением.

— Вернусь на старое место. Мне это обещали. А почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что скоро это станет реальностью. Я тоже лишусь места. С той лишь разницей, что меня нигде не ждут.

— Но почему вы так решили?

— Это только между нами, приятель… Вам я могу доверять. В общем, у Коротышки крупные неприятности. Пока он был наверху у жены, я зашел в его кабинет — относил пару документов. Так вот, на столе лежало письмо от его поверенного, Шеймена. Он сообщает, что Видалем заинтересовалось ФБР. Они подозревают его в сокрытии доходов и неплатеже налогов. Шеймен считает, что надежды выкрутиться у него нет, и советует побыстрее скрыться. Насколько я знаю, у Коротышки есть какая-то «крыша» в Лиме. Там они до него не доберутся. Но лично я не собираюсь ехать в Перу и торчать там всю жизнь.

— Он заказал воздушное такси до Сан-Сальвадора.

Лицо Дайера вытянулось.

— Черт возьми! А это еще что за комбинация. У него ведь уже почти нет денег.

— Да куда же подевались его миллионы? — воскликнул я.

— Он погорел на нескольких крупных операциях, а последняя сделка в Ливии добила его окончательно.

Дайер с опаской покосился на кухонную дверь.

— Я сообщу вам, приятель, одну тайну… Только это большой секрет. Он задолжал государству огромную сумму в виде налогов, но платить ему нечем. Так что ему придется выбирать: тюрьма или Лима. Я думаю, он выберет бегство. И назад уже никогда не сможет вернуться. Он хочет начать все сначала, отстроить свою империю. Но у него нет шансов. Сейчас уже нет. Так что я не удивлюсь, если с ним что-то случится.

— Что вы имеете в виду? — возбужденно спросил я.

— Не исключено, что Видаль просто пустит себе пулю в лоб. Он ведь очень неуравновешенный человек.

— Не могу себе представить, чтобы он покончил с собой, — сказал я. — Кто угодно, но только не он.

Дайер пожал плечами:

— Я ведь знаю его получше вас. Уверяю, это вполне возможно. Его нервы уже многие годы находятся на пределе, и в один прекрасный день просто не выдержат такого напряжения. И вот тогда ему конец. Я, собственно, давно предвидел такой финал и старался откладывать кое-что на черный день, но, к сожалению, скопил немного.

Я слушал его словно издалека. В моей голове зародилась новая мысль.

— Ладно, — сказал наконец Дайер. — Пойду наверх. Надо поразмыслить над ситуацией.