Поверишь этому - поверишь всему. Запомни мои слова

— Говорят, что испугался, но дело было, конечно, не в этом. Что-то его тревожило. Нельзя выходить на ринг с какой-то заботой на уме. Публике-то все равно. Все, что ей надо, это глазеть на борьбу. Публике не важно, какие у вас заботы. Вы должны о них забыть. А я полагаю, что Маккой захватил их с собой.

Мануэль задумчиво посмотрел на высокого худощавого мужчину:

— Так вы считаете, он поэтому сдался?

— Конечно. Не могло быть никаких других причин. Маккой не трус. Так просто он бы не сломался.

Мануэль вдруг спросил:

— Простите, но не ожидаете ли вы какую-нибудь леди?

Высокий худощавый мужчина вертел в руках бокал, его глаза холодно блеснули.

— Любопытствуете? — спросил он.

Мануэль не любопытствовал. Он просто не упускал ничего из виду.

— Вон там леди ищет кого-то, — пояснил он. — Я подумал, может быть, вас.

Высокий худощавый мужчина оглянулся через плечо.

— Вы свое дело знаете, — бросил он Мануэлю и подозвал жестом девушку, остановившуюся в дверях.

Она медленно подошла. Мануэль рассматривал ее исподтишка. Работая в «Рони-Плаза», он повидал так много женщин, что его оценочный стандарт поднялся чрезвычайно высоко. Эта девушка показалась ему интересной. И ее интересность была зрелого сорта. Она приближалась ленивой чувственной походкой, и ее большие синие глаза казались сонными. Ее рот был широк и очень красен. На ней было черное платье, подчеркивавшее грудь и бедра, не обтягивая ее тело слишком вызывающе. Мануэль решил, что это очень красивая светская шлюха.

Она сказала высокому худощавому мужчине:

— Хэлло, Гарри.

Он встал с табурета и коснулся ее пальцев. Мышцы его лица напряглись.

— Выпьем чего-нибудь, — предложил он. — Тебе нравятся эти табуретки или предпочитаешь сесть за столик?

Вместо ответа она вскарабкалась на табурет.

Он сказал:

— Ты сегодня очень, очень красива.

— Ты говоришь мне это всякий раз, когда мы встречаемся. Что это значит? Тебе надо с чего-то начать или у тебя такое сильное чувство?

Он сел на табурет рядом с ней.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Может, я сначала что-нибудь выпью? Разве это так спешно, что нельзя даже спросить, чего бы я хотела?

Он бросил на нее сердитый взгляд.

— Прости. — Он кивнул подошедшему к ним Мануэлю и повернулся к ней: — Что же ты выпьешь?

И тут она словно впервые увидела Мануэля. Сначала она подарила ему очень яркую улыбку. Эта улыбка лишила Мануэля покоя. Его охватил безумный порыв — броситься вперед и через стойку привлечь ее к себе. Этот порыв так его напугал, что бармен смутился. Он стоял и глядел на нее в замешательстве.

— Что я буду пить? — спросила она его. — То, что зажжет пожар в моей крови. Предложите что-нибудь на ваш вкус.

Мануэль повернулся к своим бутылкам.

— У меня есть кое-что специально для вас, — сказал он. — Вы не будете разочарованы.

Высокий худощавый мужчина, которого она назвала Гарри, заметил вполголоса:

— А может быть, не надо? Это тебе не идет.

— Так считаешь только ты, — возразила девушка. У нее были очень эффектные руки, тонкие, белые и замечательно красивые. — Сегодня мы начинаем хорошо. Но скоро мы поссоримся, а потом расстанемся. Думаю, что мне это понравится.

Гарри предложил ей сигарету.

— Не надо так говорить. Не знаю, что на тебя находит в последнее время. Выкури сигарету. Смотри, Мануэль несет тебе свой шедевр.

Она взяла сигарету и опять очень ярко улыбнулась Мануэлю, поставившему перед ней бокал.

Мануэль волновался:

— Вам это понравится. Я уверен.

Она сказала:

— Конечно, понравится. Знаете, я попробую это до того, как закурю. — Она подняла руку, чтобы удержать Гарри, уже приготовившего чиркнуть спичкой. Отпив глоток, она вся передернулась и опустила бокал. — Господи! — вырвалось у нее.

Мануэль смотрел внимательно на нее, а потом перевел взгляд на Гарри.

— Вам понравилось? — озабоченно спросил он.

Она сказала:

— Такого мне еще никогда не доводилось пробовать. Я не думаю, что это мне понравилось, но это как раз то, что мне нужно.

Мануэль отошел с немного погрустневшим лицом. Он не совсем понял, что она хотела сказать.

Гарри тихо проговорил:

— Ты его обидела.

— Ну и что? Почему бы мне не обидеть кого-нибудь для разнообразия? Ты не возмущаешься, когда обижают меня, почему я должна беспокоиться о бармене?

Он тяжело вздохнул.

— Прошу тебя, перестань, — попросил он. — Право, это не доведет до добра.

— Очень хорошо. Я больше не буду. Давай переменим тему. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Я буду очень хорошей. Я обещаю не доставлять больше никаких неприятностей. Ну вот — я обещала.

Наступила пауза. Затем она продолжала:

— Сегодня утром я совершила экстравагантный поступок. Я вышла и купила шляпу. Она стоит кучу денег, но испытываешь удовольствие, когда приобретаешь что-то новое. Это сделало меня очень счастливой на несколько минут.

— Я рад. Я хочу, чтобы ты покупала себе все, что пожелаешь. Ты ведь знаешь, что можешь это делать.

Она покачала головой:

— Нет, нет, я не могу. Ты думаешь, твои деньги дадут мне все, чего я хочу, но они этого не могут.

Он прикусил губу, досадуя, что вступил в разговор, дающий ей возможность для нападок. Он не нашелся, как ей ответить, а она продолжала: