Поверишь этому - поверишь всему

– Послушай, Рода! – наконец, сказал я. – С меня довольно, поняла? Чтобы больше этого имени ты не упоминала!

Она пригубила из бокала, не отрывая от меня взгляда.

– Да, она для тебя немало значила. Ты и сейчас еще влюблен в нее. Ты даже этого не отрицаешь.

– Перестань. Не о чем больше говорить. Кончай пить и пошли спать.

– Ничего, за эти пять дней эта миссис Видаль излечит тебя от этого чувства.

Я вышел из-за стола и направился в спальню. Я был так взбешен, что готов был избить ее. Она, по-видимому, почувствовала, что зашла слишком далеко. И потому, когда я вернулся из ванной комнаты, то застал ее лежащей в кровати с мирным видом.

– Я шутила. Клей. Неужели ты шуток не понимаешь?

– К черту твои шутки! – зло воскликнул я.

– Можешь сам идти к черту! – сказала она и, повернувшись ко мне спиной, выключила свет.

Глава 3

В аэропорту Эл Лапанго меня встретил крепкий, смуглолицый индеец, который назвался Роберто Ривера. Ему было лет сорок пять, и мне сразу же не понравилась его улыбка с хитрецой.

– Добро пожаловать, синьор Верди, – сказал он, пожав мне руку и приподняв сомбреро. – Все в порядке. Я уже встретил синьора Видаль с супругой. Они в отеле. Вы сразу поедете в отель?

– Да, пожалуйста. Это далеко?

– Совсем недалеко.

Он подвел меня к запыленному черному «мерседесу», открыл боковую дверцу и вновь приподнял шляпу. После палящего солнца приятно было очутиться в прохладном салоне. Кондиционер работал отлично.

– Извините, синьор Берди, я неважно говорю по-английски. Американский диалект проще.

Я сказал, что прекрасно понимаю его.

Мы ехали по пыльной дороге. Повсюду попадались крестьяне, которые несли большие металлические жбаны на голове и на плечах.

– Что они несут? – спросил я.

– Это вода, синьор Берди. С ней здесь трудно. Каждый носит себе воду. Это наша главная проблема. – Он нажал на клаксон, когда какой-то индеец пытался перебежать дорогу. – Очень тупой народ. Солнце сделало их такими. Я приготовил маршруты по самым лучшим местам. Синьора Видаль будет очень довольна. – Он хитро посмотрел на меня. – А синьор Видаль очень богат?

Я не ответил. Мы проезжали через небольшую деревушку. Большинство индейцев носило сомбреро, белые рубашки и темные бесформенные штаны вроде шаровар. На женщинах поверх платьев из легкой хлопчатой ткани были надеты цветные передники.

Через полчаса мы достигли Сан-Сальвадора, столицы Эль Сальвадора.

– Прекрасный город, – проговорил Ривера. – Вам он понравится, синьор Берди.

– Не сомневаюсь.

– Зовите меня Роберто. Меня здесь все так зовут. Многие богатые американцы просят только меня быть их гидом.

– Отлично.

– Мы приближаемся к отелю. Это самый лучший здесь.

Когда машина остановилась, подошедший швейцар открыл дверцу, и я вышел.

Мой чемодан тут же подхватил бой. Я посмотрел на часы. Был полдень.

– Ну пока, Роберто. Я позавтракаю здесь. Давай встретимся в 15.00 и продумаем план экскурсий.

– Тогда я пойду домой. У меня хороший дом, хотя и не роскошный. Дети будут рады, что я пришел раньше. Они меня редко видят.

На прощание он вновь приподнял сомбреро и исчез в машине.

Около 15.00 я вышел в холл. Ривера уже ожидал меня.

– Ну как, синьор Берди, все в порядке? Как номер, еда нравится?

– Все отлично. Давайте посмотрим экскурсионные маршруты.

Так как я совсем не знал страны, то, естественно, я не знал и ее достопримечательностей. Но Ривера постарался убедить меня в том, что ничего значительного не упустил из виду.

– Сейчас стоят очень жаркие дни, синьор Берди. Экскурсии будет лучше совершать утром, а днем лишь в прохладные дни. После ленча полагается сиеста (дневной отдых). – Он с надеждой взглянул на меня.

– Это будет зависеть от миссис Видаль. Она может не захотеть сиесты.

Лицо его помрачнело.

– А вы объясните ей, синьор Берди, что днем очень жарко и путешествовать утомительно.

– Посмотрим, что она скажет. Вы приходите утром к восьми часам. Машина должна быть вычищена до блеска. Помните: обслуживание по высшему классу.

Неплохо бы вообще заменить машину, так как эта модель устарела.

– Это самая лучшая, синьор Берди. Я ее вымою.

Настроение у него совсем испортилось, и, простившись, он ушел.