Поверхностное натяжение

– Давайте только не будем переходить на личности, рановато еще как-то, – вступил Микелис. – Историю свою ты рассказал, и безо всяких прикрас – значит, наверно, должна быть какая-то причина, что ты так вот взял все и выложил. Рассчитывать на прощение – или хотя бы на не слишком суровое осуждение – можешь, только если назовешь причину. Давай, колись.

– Дело вот в чем… – произнес Кливер и впервые несколько оживился. Он подался вперед (в мерцающем газовом свете резко выступили скулы, по сравнению с зияющими провалами щек) и наставил чуть подрагивающий палец на Микелиса. – Майк, ты вообще представляешь себе, на чем мы тут сидим? Для начала, хотя бы – ты в курсе, сколько тут рутила?[10]

– В курсе, конечно, – ответил Микелис. – Агронски рассказывал, сколько тут чего. С того времени я только и ломал голову, как бы обогащать руду прямо здесь. Если мы проголосуем за то, чтобы планету открыть, наши проблемы с титаном будут решены на век вперед; если не на дольше. То же самое я изложу в своем персональном отчете. Ну и что с того? Гипотеза такая была еще до посадки, чисто из дистанционных измерений планетарной массы.

– А как насчет пегматита? – вкрадчиво поинтересовался Кливер.[11]

– Что значит «как»? – озадаченно переспросил Микелис – Полагаю, его тут более чем достаточно – правда, руки проверить у меня так и не доходили. Титан – да, это важно; но литий… Для ракетного топлива его уже лет пятьдесят как не используют.

– И слава богу, – добавил Агронски. – Эти древние двигатели Ли-Флуора взрывались, прямо как боеголовки. Малейшая утечка топлива – и ба-бах!

– Тем не менее, Майк, на Земле до сих пор литий стоит двадцать тысяч долларов за английскую тонну – ровно столько же, сколько в шестидесятых годах прошлого века, ну там, с учетом изменения курса. Это тебе ни о чем не говорит?[12]

– Гораздо больше меня интересует, что это говорит тебе, – произнес Микелис. – Сколотить состояние на этой экспедиции никто из нас все равно не сколотит, будь даже планета вся из себя внутри платиновая, что маловероятно. И если дело только в цене, то, учитывая, сколько тут лития, на Земле она быстренько упадет. Да и на что он по большому счету-то сдался?

– Бомбы из него делают, – сказал Кливер. – Настоящие. Ядерные. Для контролируемого синтеза от лития проку мало, но для бомбочки мегатонн эдак на несколько дейтериевая соль – самое то, что надо.

На Руис-Санчеса с новой силой накатили головокружение и усталость. Именно этого он и боялся; возьмем планету, названную Литией только из-за того, что состоит на первый взгляд в основном из камня, – и обязательно кто-нибудь в лепешку расшибется, отыскивая на ней металл литий. И, не дай бог, найдет.[13]

– Пол, – произнес он, – я передумал. Даже не напорись ты на «ананас» свой, все равно я узнал бы, в чем дело. Когда ты тогда вернулся, то обмолвился, что ищешь пегматит и что, по-твоему, здесь можно было бы развернуть производство трития в промышленных масштабах. Очевидно, ты думал, я в этом ничего не смыслю. Но ты все равно уже тогда проговорился, даже если бы не «ананас». Ты явно не слишком наблюдателен – и что касается меня, и что касается Литии.

– Сейчас-то легко, – снисходительно бросил Кливер, – говорить: мол, я всю дорогу знал.

– Легче легкого – особенно со столь неоценимой помощью, – отозвался Руис-Санчес. – Сомневаюсь только, чтобы твои виды на Литию одним этим и ограничивались – водородные бомбы клепать. Более того, вряд ли ты даже к этому на самом-то деле ведешь. Чего тебе больше всего на свете хочется – так это вообще убрать Литию куда-нибудь подальше. Ты терпеть эту планету не можешь. Ты хотел бы думать, будто на самом деле ее и нет вовсе. Потому и такой пафос – вопреки всему развернуть здесь военное производство; тогда-то уж точно из соображений безопасности Литию объявят закрытой. Так ведь?