Поверженный демон Врубеля

– Где?

– Какая-то местная галерея… что-то такое… название очень пафосное… «Эверест»?

– «Олимп»?

– Похоже на то… да, определенно «Олимп». Странная история… Гошка выходил с картинами на набережную. Мирочка… в последние месяцы стала отпускать его одного. Доверяла. Я не препятствовал, все равно в ее присутствии не было никакого смысла. Как бы там ни было, однажды он вернулся в очень возбужденном состоянии… рассказал, что ему предложили выставку.

– Кто?

– Какая-то женщина… она изредка появлялась, смотрела картины, и Гошкины ей понравились. У нее связи имеются с галереей, и она договорится, если Гошка не против. Признаться, я поначалу решил, что это очередная афера. Мошенников везде хватает… сначала пообещают выставку, потом попросят денег на организацию, а в результате не будет ни выставки, ни денег… но Гошка прямо загорелся этой идеей. Пожалуй, я никогда прежде не видел его таким. И Мирочка… деньги у нас были. Да и есть. Я и решил, что пускай… он готовился. Картины отбирал. И взялся за «Демона». Это было условием. То есть так Гошка сказал. Он создает картину по мотивам этого самого «Демона», а взамен получает свою выставку. Странное условие.

Людочка кивнула, соглашаясь.

Более чем странное.

При чем здесь «Демон»?

– Он просто-таки с ума сошел с этой картиной… несколько раз ездил смотреть… наброски делал. Понимаете, ей не нужна была копия. Требовалось свое, то есть Гошкино, видение.

Зачем?

И почему именно «Демон»?

Мистическое полотно, проклятое, сведшее с ума своего создателя. В том ли суть? Или же ни при чем картина? Людмила не верит в злую волю вещей. Вот люди – дело принципиально иное.

– Эта картина полностью завладела Гошкиным воображением. Он запирался в мастерской, выходил изредка… даже спал там и ел. Мирочка пыталась что-то сделать, но… самое интересное, что Гошка до того рокового дня был совершенно трезв.

Егор Станиславович поднялся.

– Он показывал наброски и… и я мало что понимаю в живописи. Нет, я бывал во многих музеях… восхищался полотнами старых мастеров, но поставьте передо мной копию и оригинал, я не отличу. Я из тех несчастных, которые со спокойным сердцем могут держать в квартире фотографии известных картин, не испытывая при том душевного дискомфорта. Но Гошкин «Демон»… было в нем что-то невероятно притягательное. Поверженный? Скорее спящий… знаете, поза та же, что и в оригинале, но у Врубеля в ней скрыта удивительная энергия. Гошка же создал демона… отдыхающим? Утомленным? Я до сих пор помню полуприкрытые глаза… и это ощущение, будто демон следит за мной. Оптический эффект… я читал о подобном, но одно дело читать и совсем другое – столкнуться с этим самому… тогда я поверил, что из Гошки выйдет толк… не то чтобы я желал мировой славы, но грешным делом подумал, что если он получит хоть какое-то признание, то… это ему поможет. Наркотики – это лишь суррогат эмоций, а он нашел собственный способ… не знаю, хуже или нет. Тогда он спросил, что я думаю о картине.

– А вы?

– Честно ответил, что она великолепна. Я не искусствовед, я обыватель, образованный, но все-таки обыватель. Мне куда понятней цветы и приятней котята. Но даже я почувствовал, насколько эта картина необыкновенна.

– Мы можем на нее взглянуть? – поинтересовался Стас, но Егор Станиславович покачал головой.

– Увы… Егор перед смертью ее уничтожил…

Эпизод 2

Киев

…На фоне примитивных холмов Кирилловского за моей спиной стоял белокурый, почти белый блондин, молодой, с очень характерной головой, маленькие усики тоже почти белые. Невысокого роста, очень пропорционального сложения, одет… вот это-то в то время и могло меня более всего поразить… весь в черном бархатном костюме, в чулках, коротких панталонах и штиблетах[2].

Так уж вышло, что и мои собственные дела привели меня в Киев, тогда я увидел в том презабавное совпадение. Ныне мне кажется, что уже тогда моя собственная судьба вела меня по Мишенькиным стопам. В Киев я прибыл спустя месяц после отъезда Мишеньки и первое время был полностью занят собственным обустройством и делами, о которых ныне могу вспомнить лишь то, что они были.