Поверженный Рим

— Я очень надеюсь, трибун, что Рим Юпитера еще напомнит о себе Риму Христа, — сказал Фронелий, и глаза его недобро сверкнули. — В противном случае ему придется пасть под ударами ярманов.

— А кто такие ярманы? — спросил удивленный Стилихон.

— Это люди, наделенные богом Ярилой божественной энергией — маной, — охотно пояснил Коташ. — Именно они в скором времени будут править миром по воле наших богов.

Сотник сказал об этом совершенно спокойно, без нажима. Для него, похоже, этот вопрос был давно решен. Стилихону очень хотелось спросить, куда же денутся римские чиновники во главе с императорами Феодосием и Валентинианом, которых Ярила обделил божественной энергией, но промолчал. С его стороны было слишком опрометчиво вступать в спор с людьми, на помощь которых он рассчитывал. Стилихон решил для начала присмотреться к вождям варваров, дабы уяснить для себя, чего можно ждать от них в ближайшее время. И хватит ли у них божественной энергии, чтобы подорвать мощь огромной империи, раскинувшейся на трех континентах.

С одним из ярманов, княжичем Вереном, Стилихон встретился утром следующего дня. Судьба уже сталкивала их однажды, когда трибун, по заданию своего отца, вел охоту за Грацианом. Та охота закончилась успешно, и Стилихон успел оценить хватку и ум русколанского вождя. Княжич Верен, по прозвищу Гусь, успел отличиться и в битве при Соме. Если верить Коташу, то это именно он выбросил из седла самозванца Максима. А после русколаны втоптали в грязь отборных римских клибонариев, составлявших личную гвардию бывшего дукса. На протяжении нескольких десятилетий русколаны, вытесненные гуннами со своих земель, скитались в Придунавье, но сейчас, кажется, обрели пристанище в цветущей римской провинции. Племена-старожилы называли выходцев с далекого Дона-Танаиса вандалами, намекая на их родство не только с венедами, но и с аланами. Возможно, эта смешанная кровь и помешала пришельцам влиться в Венедский союз, возникший словно бы из небытия на развалинах Готской империи Германареха. Но не исключено, что были и другие причины, заставлявшие русколанов держаться на особицу. Если верить патрикию Сару, который, к слову, был куда словоохотливее Коташа, то среди русколанов наметился раскол. И причиной тому был выбор, сделанный волхвами в пользу князя Гвидона, который, по мнению многих русколанских бояр, не имел права на верховную власть в племени. Однако именно Гвидон был объявлен избранником Велеса и Лады и новым воплощением бога Ярилы. Именно Гвидону предстояло основать империю на западе Европы, которая должна была стать соперницей Рима. И князь Гвидон уже сделал первый шаг к цели, прибрав к рукам Северную Галлию с центром в городе Паризии. В благодарность за помощь князь Гвидон посвятил богине Ладе всех своих потомков, которых отныне следовало именовать Ладовичами. Княжич Верен не то что бы оспорил выбор богов, просто он не захотел связывать свою судьбу с судьбой брата по матери и нашел поддержку у кудесника Перуна Родегаста, взявшегося с этой минуты опекать единственного уцелевшего сына правителя Русколании, князя Коловрата. Верен, захватив Паризий и передав его Гвидону, счел свой долг перед братом выполненным и увел за собой значительную часть русколанов в Норик. Именно здесь он решил основать собственное княжество. На что получил одобрение от всех без исключения венедских богов, подтвердивших устами своих волхвов права князя Верена на чужую землю. И очень скоро с языческими волхвами согласился император Феодосий. Стилихон успел заметить, что Сар настороженно относился к князю Верену. Но, как пояснил трибуну магистр Фронелий, на это у юного сына патрикия Руфина были свои причины. Сар близко сошелся с вестготами и покровительствовал юному Валии, сыну покойного Оттона Балта. И хотя юный Валия, которому совсем недавно исполнилось десять лет, был рожден русколанкой, он разделял настороженное отношение готов к племени своей матери. Это был зеленоглазый, светловолосый мальчик с чуть припухшими губами и сосредоточенным выражением на редкость красивого лица. Держался он просто. На шутки и подначки насмешника Сара почти не реагировал, зато подробно расспрашивал Стилихона о Риме.

— Ты его бойся, — посоветовал трибуну Сар. — Рано или поздно он вырвет власть над готами у рексов Правиты и Винитара, и тогда многим в империи не поздоровится.

Очень может быть, слова сына патрикия Руфина не были шуткой. Во всяком случае, чем больше Стилихон присматривался к мальчику, тем больше убеждался в том, что Валию ждет великая судьба. Мальчик был удивительно умен для своего возраста и отличался на редкость твердым характером. Его суждениям могли бы позавидовать многие зрелые умы. К тому же он был необычайно ловок в движениях и легко брал верх над своими сверстниками во всех мальчишеских играх. И наконец, он умел ненавидеть. Стилихон понял это сразу, когда мимоходом произнес имя рекса Гайаны.