Поверженый король

— Ильдус, выходит, у нас нормального общения с тобой не получится? — поинтересовался я у него. — Получается, я должен буду тебе всё доказывать, а ты от всего этого будешь, конечно, отказываться?

— Именно так, начальник. Меня сладкими речами Вы явно не сломаете. Сможете доказать и убедить, значит, диалог получится, если нет, то на нет и суда нет.

— Ты знаешь, Ильдус, вот здесь на твоём месте недели две назад сидел не то что ты, лох, а сам Лобов, который за четыре дня полностью расписался в своей несостоятельности. Ему было что терять, а ты распустил хвост и считаешь себя таким крутым, что с тебя можно только легко съехать и не более. Я тебе даю честное слово, что через два дня ты сам будешь ломиться в дверь хаты и просить меня, чтобы я принял от тебя явку с повинной.

— Ты нравишься мне, начальник, — сказал Муратов. — Я раньше думал, что в ментуре работают одни дураки, которые ничего не могли добиться в нормальной жизни, однако признаюсь в своей ошибке, здесь работают не только лохи, но и скоморохи.

Этого было достаточно, чтобы во мне зажечь зверя.

— Запомните, Муратов, сегодняшний день. Через два дня Вы поменяете мнение о милиции, — произнёс я и велел Гаврилову отвести его в камеру.

* * *

— Виктор Николаевич, алло, — услышал я в телефонной трубке. — Это заместитель начальника следственного изолятора номер два Цветаев.

— Привет, дружище. Давно тебя не слышал, как живёшь? — поинтересовался я у него. — Что нового?

— Слушай, Виктор Николаевич, вчера ребята перехватили записку Лобова. Он в ней много пишет о тебе. Считает, что ты его обманул, склонив его к сдаче оружия. Просит ребят, чтобы они с тобой разобрались.

— Да это не первая угроза в мой адрес. Меня давно хотят завалить, пишут, угрожают. Я к этому привык.

— Зря ты так, — произнёс Цветаев. — Лобов не из тех, кто бросает свои слова на ветер. Будь осторожен, всё может быть.

— Спасибо, дружище, за подсказку. Предупреждён, значит, вооружён, — сказал я и положил трубку.

— Этого мне ещё не хватало, — подумал я про себя.

Хорошо изучив Лобова, я понял, что это не шутка. Все угрозы, высказанные Лобовым в отношении своих врагов, он, как правило, доводил до логического конца. Я невольно задумался над угрозой, стараясь понять, чего он хочет добиться этой выходкой. Проиграв мне в личном противостоянии, он хотел реабилитировать себя в глазах своих ребят, тем самым доказать им, что он до сих пор ещё силён и могущественен. Получилось то, чего он боялся больше всего, — он сдал всех своих ребят, то есть пошёл на сотрудничество с милицией, что запрещал негласный закон улиц. Именно уязвлённое самолюбие этого человека не давало ему спокойно отбывать наказание. Ему нужно было отомстить, душа жаждала крови, и он рисовал в своей голове картины мести.

— Ну, что, Абрамов? Видно, пришло время подумать не только об интересах государства, но и о своих личных проблемах, — подумал я. — Нужно срочно что-то придумать, и под этим благовидным предлогом отправить семью к тёще.

Я встал из-за стола и подошёл к окну. Постояв у окна с минуту, я снял трубку и позвонил жене:

— Привет, ты чем занята? Слушай, ты вроде бы хотела съездить к матери, погостить там немного?

То ли я сыграл плохо, то ли у неё сработала интуиция, но моё предложение было моментально отклонено.

— С чего это ты взял, Виктор? Я вообще никуда не собиралась уезжать. Скажи, что-то случилось?

Я начал её успокаивать, сто раз пожалев, что позвонил домой.

— Если ты не хочешь поехать, ради Бога, я тебя никуда не отправляю. Пойми меня, сейчас у меня будет много работы, возможно, мне придётся уехать в командировку на длительное время.

— Что ты говоришь? Можно подумать, что ты раньше никуда не ездил, — сказала она. — Вот придёшь домой, дома и поговорим.

Я сел в кресло и пододвинул к себе листы с информацией о Муратове, поступившей из Альметьевска. Перечитав её, я не нашёл ничего такого, что можно было бы использовать в виде козырной карты в разговоре с ним.

— Что это? — подумал я. — Два года разработки группировки, и никаких интересных материалов в отношении правой руки главаря? Наверное, я что-то упустил?

Взглянув на часы, я приказал поднять из камеры Муратова. Пробежав ещё раз по записям, я сунул бумаги в ящик стола и стал ждать, когда ко мне введут Муратова.

* * *

— Ты что мне порожняки гоняешь, начальник? — спросил Муратов. — С чего Вы взяли, что я являюсь правой рукой Аникина? Я вообще не знаю, за что меня задержали. Я никогда не входил ни в какие бандитские формирования.

Время шло, но я не мог пока подобрать к нему никаких ключей. Он отрицал всё, что мог и не мог отрицать.

— Муратов, тебя и ещё двух твоих товарищей задержали сотрудники восемнадцатой колонии во время попытки совершить незаконную передачу запрещённых предметов в зону. У меня имеются протоколы о Вашем задержании. Скажите, если Вы такой законопослушный гражданин, то чем Вы можете оправдать этот поступок?

— Мы просто, начальник, зону грели, — произнёс Муратов. — Нас с ребятами там хорошо знают и за всё это уважают.