Повесть, которая сама себя описывает

Через несколько часов фашистская оргия стихла. Ягавая баба, затаив дыхание, подошла к двери и прислушалась. Из-за двери доносился только храп. Она осторожно потянула дверь на себя, рассчитывая, что, если та заскрипит и фашисты проснутся, успеет шмыгнуть с крыльца и раствориться в темноте. Но дверь приоткрылась совершенно бесшумно.

Ягавая баба заглянула в дом. Сразу за дверью была крохотная прихожая с вешалкой и печью. Фашисты храпели дальше, в комнате. Ягавая баба еще приоткрыла дверь и бочком на цыпочках вошла в прихожую и подошла к печи. Здесь было невыносимо жарко, а сквозь щель в плите виднелась груда ярко-красных углей, по которым пробегали синие огоньки. Ягавая баба осмотрела печь и с радостью поняла, что ни на какой трубе сидеть не придется. Вверху была открыта вьюшка. Баба приподнялась на самые кончики пальцев, осторожно задвинула ее. Затем выскользнула из дома в холодную черную ночь. Плотно затворила за собой дверь, закрыла ее на засов, просунула дужку замка в петли, повернула ключ и побежала домой отогреваться. Потом надо будет вернуться и снять засов.

Никто этому не верит. А пожарные говорят…

Глава одиннадцатая

ПОРАЙМОС

Итак, как уже отмечалось, в одиннадцатом доме они нашли смерть. Смерть явилась им в образе большого черного козла.

Калитка была широко раскрыта, они прошли на участок и столкнулись лицом к лицу с козлом. Говоря о козле «лицом к лицу», мы, разумеется, помним, что лицевую часть черепа козла, как и любого другого зверя, вообще принято называть мордой. Но именно потому мы прибегли к данному обороту речи, что этот козел олицетворял собою саму смерть.

Но только олицетворял, ибо сам по себе был самым настоящим козлом. Хотя и не совсем типичным представителем фауны для описываемой местности.

(Уже одно это могло бы насторожить героев описывающейся повести, но, как уже можно было понять выше, они не придавали таким вещам ни малейшего значения.

Ведь совершенно очевидно, что, в частности, подойдя к берегу озера, они должны были обратить внимание на кричащее несоответствие расстилающегося окрест них растительного сообщества тому ландшафту, на котором оно расстилалось.

В самом деле: в болотистой приозерной низине, где они находились, естественно было встретить густые заросли камыша или тростника, рогоза, крупных осок и им подобных злоехидных злаков. Вместо этого перед ними шумели, качаясь на ветру, султаны тимофеевки, метелки овсюга, ежи сборной и мятлика, тут и сям пестрели побуревшие соцветия клевера, высохшие листочки и усики мышиного горошка. Произрастали там чемерица, лютик едкий, болиголов пятнистый, вех ядовитый, фиалка удивительная — то есть именно все то, чему здесь произрастать было никак невозможно.

Такое невнимание к природе родного края может быть объяснено не столько опьянением героев, сколько их потрясающим ботаническим невежеством.

Совершенно сходная ебатория произошла и с козлом.)

Это был матерый полорогий самец, плотного сложения, чрезвычайно вонючий, в чем путешественники убедились, когда ветер подул на них со стороны козла. Рога были очень мощны, длиной едва не в человеческую руку и круто загнуты назад. Позднее, когда туристы познакомились с животным поближе, они отметили, что переднее ребро рога было острое и усажено зубцами. Облик зверя дополняла очень длинная и густая борода.

Скорее всего, по виду он напоминал так называемого безоарового, или бородатого, козла, который обитает все больше на Крите, в Турции, на Кавказе, в Южной Туркмении, Иране, но уж никак не здесь. Но они, как уже и следовало ожидать, не насторожились и едва ли даже осознали эту, мягко скажем, странность.

Они подбежали к козлу, стали называть его козлом, что, в общем, справедливо, а также, по аналогии, пидором, что, несомненно, являлось по отношению к нему полной чепухой.

Кирюша немузыкально запел:

У нашей Мэри был козел,

Он бородой дорожки мел.Ах, до чего ж смешной козел!Спляшем, Мэри, спляшем!

Тут же и заплясал заплетающимися ногами какой-то пасодобль.

Козел до их появления спокойно жевал торчащую между бревен дома паклю и не обращал на них никакого внимания. Гран-туристы были возбуждены спиртным, и им захотелось пообщаться с животным. Как это делается, они, в связи со своим потрясающим зоологическим невежеством, разумеется, понятия не имели.