Повесть о доме Тайра

Вместе с плачем цикад замирает и отзвук надежды в бедном сердце моем,изнемогшем от горестей мира. Все мрачнее вечер осенний…[537]Вот уж девятой луны день десятый в изгнании прожит.Ветер с осенних полей листья оги под вечер тревожит.Путник на ложе из трав не смыкает усталые вежды,Слезы текут на рукав златотканой придворной одежды.

Осени поздней печаль разливается всюду в пространстве— Кто превозможет ее из бредущих дорогами странствий?Лунного света красой манит небо тринадцатой ночи,Но от нахлынувших слез затуманились воинов очи.Дума о славе былой омрачала сердца их и лица,Властная сила звала в край родимый, в кварталы столицы,Где будто только вчера пировали в дворцовом покое

И сочиняли стихи, неизменной любуясь луною…Таданори, правитель Сацума, сложил:Друг мой далекий!Помнишь, в минувшем годуэтой же ночью созерцали вместе с тобойв небесах столицы луну…

Цунэмори, глава Ведомства построек, сложил:Гляжу на лунуи снова тоскую о милой —всю ночь напролетмы с нею в минувшую осеньтакой же луной любовались…А Цунэмаса, дворецкий императрицы, сложил:

Словно каплю росы, оседающей к ночи на травах,занесло меня в глушь — и нежданно в краючужедальнем той же дивной луною любуюсь…

Край Бунго был владением Ёрискэ, вельможи третьего ранга. Наместником он поставил там своего сына, благородного Ёрицунэ. И вот теперь этому Ёрицунэ отец прислал из столицы распоряжение, гласившее: «Боги отвергли Тайра, государь-инок от них отвернулся. Бежав из столицы, они превратились в бесприютных скитальцев, преступников, преследуемых законом! Непонятно и странно, что самураи острова Кюсю приютили и ласкают таких отщепенцев! Вам, жители земель Кюсю, не пристало держать сторону Тайра. Надлежит вам дружно прогнать их прочь!» Получив от отца такое распоряжение, Ёрицунэ поручил привести его в исполнение местному жителю, самураю Корэёси Огате.

Сей Корэёси вел свой род от страшного существа. В старые времена жила-была в краю Бунго, в селении Катаяма, девица. Была она единственной дочерью в семье и еще не имела мужа. И вот, ночь за ночью, стал ее навещать какой-то мужчина, и встречи эти были тайной от всех, — даже от матери. Прошло время, и девушка понесла. Удивившись этому, мать спросила: «Что за человек тебя навещает? Кто он?» «Я вижу, как он приходит, — отвечала ей девушка, — но куда уходит — не знаю!» Тогда мать научила ее: «Прикрепи к его одежде какую-нибудь отмету и, когда он уйдет, ступай за ним следом!» Дочь так и поступила. Утром, когда мужчина собрался уходить, она, по материнскому наущению, воткнула в ворот его голубого кафтана иголку с ниткой, целым клубком, и, держась за эту нитку, пошла следом туда, куда удалился ее возлюбленный. И вот, на самой границе между землями Бунго и Хюгой, у подножья высокой скалы — утеса Старухи, Убагатакэ, увидела она глубокую пещеру. Девушка остановилась у входа в пещеру, прислушалась и услыхала громкие стоны.

— Покажись мне! Ведь я последовала за тобой в такую даль! — сказала она.

— У меня не человеческое обличье! Увидев меня, ты, пожалуй, умрешь от страха! — отвечал голос. — Возвращайся домой! Во чреве ты носишь мальчика. Когда он вырастет, опояшется мечом и возьмет лук и стрелы, не будет равных ему в силе воинов ни на острове Кюсю, ни на островах Цусима и Ики!

— Каким бы ни был твой облик, — снова сказала девушка, — разве могу я забыть любовь, что давно уже нас связала? Позволь же мне на тебя поглядеть и себя показать!