Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

С ними ехал святой отец Тадакосо в сопровождении четверых служек, четверых монахов и шестерых подростков. Их костюмы гармонировали между собой.

Господа пригласили с собой только знаменитых музыкантов, ‹…› выбрали с особым вниманием, желая в путешествии наслаждаться прекрасными вещами и слушать замечательное исполнение. Все сопровождающие были чем-то знаменитыми молодыми людьми. С ними ехали низшие слуги, которые везли коробы для одежды и коробки с едой.

Собрались в усадьбе Накатада на Втором проспекте, пожалованной ему императором Судзаку. Накатада приказал вынести своим спутникам угощение.

Наконец тронулись в путь. Поехали на север по Дворцовому проспекту. Там собралась большая толпа, разглядывавшая путешественников, многие из зрителей сидели в экипажах, другие были верхом, много было и пешеходов. Аристократы старались не привлекать к себе внимания,[276] но и в таком большом сборище Накатада притягивал взгляды всех.

До горной дороги за путешественниками кроме их свиты следовала большая толпа. Там провожающие с путниками распрощались. «Когда вы будете возвращаться, мы придём вас встретить», — пообещали они.

Путешественники добрались до Мидзуноо.

Накаёри в то время жил в большом, величественном храме, недалеко от которого низвергался живописный водопад. Он взял к себе дочь и учил её музыке. В тот вечер он велел сыновьям, Ямаину и Сатоину, играть одному на органчике, второму на флейте, а дочь учил играть на цитре. Как раз, когда они музицировали, путешественники и прибыли. Накаёри обрадовался несказанно, и разговорам не было конца. В кленовой роще для гостей устроили сиденья, все расселись. «Вы, наверное, устали с дороги», — сказали им, и монахи вместе с подростками из монастыря стали собирать хворост, достали серебряные чашки. Было приказано приготовить угощение. Собрали грибы, которые росли на гнилых деревьях в этой же роще, поджарили их, готовили блюда из побегов «горького» бамбука. Положив еду в серебряные чашки, поставили их перед прибывшими. Гости с удовольствием принялись за еду. Шёл оживлённый разговор. Накатада велел принести коробки с едой и угостить столичной пищей детей Накаёри и подростков из монастыря, которые ему прислуживали. Гостям подали фрукты. Несколько раз чаши наполняли вином.

Зазвучала прекрасная музыка. Дул горный ветер, и сыпались с веток алые листья. Вечер был полон очарования.

Заместитель главы Музыкальной палаты Мацуката отломил красивую ветку с большого дерева. Он преподнёс чашу с вином Накаёри и, заплакав, сказал:

— Раньше я всегда сопровождал тебя, даже когда ты ненадолго уезжал из столицы. Если бы ты мне рассказал о своём намерении уйти в монастырь, я бы последовал за тобой, стал бы твоим учеником и прислуживал тебе. Вокруг меня много людей, но после твоего ухода никакой радости жизни у меня не осталось. Мы бы вместе служили Будде.

Протягивая чашу монаху, он произнёс:

— Вместе были

Когда-то мы в Фукиагэ.

А ныне в дальних горах

Тебя навещаю.

Какая печаль!

— Сегодня, — ответил ему Накаёри, —

Приехав в горы

Любоваться клёнов парчой,

Вы живо напомнили мне

О днях безмятежных,

Что провели мы в Фукиагэ.

Накатада продолжал:

— Старого друга проведать

В горы спешат

Царедворцы.

Ветер, о том разузнав,

Всю землю парчою устлал.

Судзуси сложил:

— Узнав, что друга

Мы собрались навестить,

Осень в роскошный наряд

Все горы,

Все клёны одела.

Суэфуса, вспомнил, как когда-то давно, когда он сам был студентом Университета, увидел в свете факелов Накаёри на празднике Встречи звёзд, и сложил:

— На Встрече двух звёзд

Впервые

Тебя увидал я.

Ах, как странны порывы

сердца людского!

Тадакосо произнёс:

— Уйдя от мира страданий

В столь диких горах,

Увы, я не смог оставаться.

Глядя вокруг, понимаю

Глубину твоих устремлений.

Юкимаса сложил:

— Всё изменилось

В государя чертогах,

Как ты их покинул.

И вспоминают с печалью

О былом царедворцы.

Тикамаса продолжил:

— Столь красны от слёз

Стали мои рукава,

Что можно подумать,

Как будто листьями клёна

Я их украсил.

Токикагэ прочитал:

— Цветом одежды,

Которую раньше

Носил ты,

Щедро осень покрыла

Окрестные горы.[277]