Повесть о юности

Старостой класса ребята выбрали Феликса Крылова. В прежней школе он тоже был старостой, и Полина Антоновна вполне доверилась этому обстоятельству. Особенно подкупала ее улыбка Феликса. Когда она появлялась на его лице, круглом, мягком, с ямочками на щеках, хранящем еще неизжитые следы некоторой «детскости», она словно освещала его, делала открытым, чистосердечным. В этом чистосердечии было что-то подкупающее, очень хорошее.

На одном из первых же классных собраний была создана и редколлегия. Стенгазету назвали «Голос класса». Название Полине Антоновне не нравилось — беззубое! — но лучшего ничего не придумали. Главным редактором стал Витя Уваров, тихий паренек с красивыми, выразительными, немного навыкате, карими глазами, сразу же, с первых уроков, проявивший себя как отличный, образцовый ученик.

Вступала в действие и вся сложная, постепенно разветвляющаяся система «ответственных». Великолепно повел работу «хозяйственника» Игорь Воронов, с воодушевлением взялся за организацию спортивной работы Борис Костров, добросовестно начал поливать цветы Валя Баталин. Белокурый, белобровый и ясноглазый Саша Прудкин учитывал посещаемость.

Это было правилом у Полины Антоновны: не концентрировать работу в руках немногих активистов, скоро вырастающих в заправил класса, а распределять ее между всеми: каждый за что-то отвечает, каждый чему-нибудь учится и каждый в чем-то проявляет себя. Все по очереди должны были делать политинформацию и быть председателями и секретарями классных собраний. Иногда Полине Антоновне приходилось слышать упреки, что у нее в классе слишком много обязанностей и должностей, это-де мельчит и распыляет работу.

— Распыляет? Вот и хорошо! — отвечала она в таких случаях. — Зато у меня все хозяева. А вы что хотите? Один командует, а что остается остальным?.. Остальным — что прикажут?.. Подчиняться?

Поэтому, кроме старосты класса и его обычных помощников — физорга, хозяйственника, санитара, — у нее в классе было еще множество разного рода «ответственных». Дел в классе много, они мелки и многочисленны, но каждое нужно наладить и к каждому кого-то прикрепить. Когда их не хватало, она их выдумывала. Так появились ответственные за альбомы «Честь класса», «Вокруг света», «События в Корее», за бюллетень «СССР на страже мира и безопасности».

И каждому она говорила:

— Вы отвечаете перед коллективом!.. Коллектив с вас спросит! Вы отчитываетесь перед коллективом!

Так во всем: коллектив, коллектив, коллектив! Сама она как бы совсем ни при чем, всюду и везде вместо себя она выдвигает коллектив. Ученик забыл тетрадь, ученик получил двойку, ученик опоздал на урок, не обернул в чистую бумагу дневник — и опять:

— Вы забыли, что за вами стоят товарищи! Вы не просто ученик и отвечаете не только за себя. Вы — член коллектива, вы ученик восьмого класса «В». А разве ваш класс не хочет быть лучшим? Почему мы не можем быть в числе лучших?

Полина Антоновна обводит глазами класс, словно заранее и безусловно считая всех своими единомышленниками, словно не было у нее с ребятами никакой размолвки.

Но на самом деле она все помнила. Она ничего не выпытывала, не нажимала, как и договорилась с директором. Но по отдельным признакам, намекам, бессознательным или сознательным обмолвкам начинала кое о чем догадываться. Так, например, после родительского собрания она разговорилась с матерью Вали Баталина и вдруг обнаружила, что та ничего не знает о происшествии с футболом. Валя ей ни слова об этом не сказал. Обе они удивились, и обе увидели здесь что-то неладное.

Придя домой, мать Вали спросила его об этом. Тот покраснел, растерялся, но ответил, что просто забыл сказать, не придал значения. В эту ночь он долго не спал, а на другой день остался после уроков и, дождавшись, когда все ребята уйдут, вызвал Полину Антоновну из учительской.

Смущаясь и не зная, куда девать глаза, он сознался в том, что стекло разбил он.

— Я нечаянно, Полина Антоновна… Так как-то получилось.

— Я же с самого начала об этом говорила, — ободрила его Полина Антоновна. — Здесь ничего нет серьезного, и мало ли что бывает. Вы плохо играете, вы захотели потренироваться, принесли мяч и…

— Нет, мяч принес не я! — перебил ее Валя, но тут же спохватился, и глаза его за очками метнулись в сторону. — Я не знаю, кто принес мяч!.. Меня ребята позвали, я стал играть. А чей мяч, я не знаю. Не скажу! — добавил он твердо.

Признание Вали, сделанное с глазу на глаз, по секрету, порадовало Полину Антоновну, но не удовлетворило. Оно вносило интересную черту в его личный облик, но ничего не давало для коллектива. А для Полины Антоновны сейчас важен был прежде всего коллектив. Но она верила, что произойдет, что-то такое, на чем можно будет дать урок и всему классу.