Повесть о юности

Разговор на этот раз получился довольно общий, и только позднее, из других встреч и своих наблюдений, Полина Антоновна восстановила общую картину семейной жизни Игоря Воронова.

Клавдия Петровна работала портнихой в ателье. Мужа она потеряла во время войны и осталась после него с тремя детьми, из которых Игорь был вторым. И все у нее в семье шло гладко, кроме одного: вечной и непримиримой вражды Игоря и его старшей сестры Таи. Вражда эта уходила своими корнями в детство, в военные годы.

Игорь навсегда запомнил тот, страшный день, когда мать получила извещение о гибели отца в боях за Будапешт, запомнил, как она металась из угла в угол по комнате, натыкаясь, словно слепая, на стены, как кричала диким, нечеловеческим криком, как она схватила младшего, недавно родившегося братишку и, прижимая его к груди, что-то горячо, неистово бормотала над ним. Может быть, с тех пор, с этого самого дня, и появилась у Игоря его тяжелая суровость и неулыбчивость. Эта суровость крепла потом из года в год, когда Игорь почувствовал себя мужчиной в доме, «заботником» и хозяином — ему нужно было ездить с санками за дровами на склад, возить картошку, копать землю в огороде и выполнять многое множество дел, лишь бы облегчить тяжелую жизнь матери.

В то же время избалованная с детства беззаботной довоенной жизнью сестра не проявляла ни заботы, ни понимания! Все, казалось, проходило мимо нее: и гибель отца, и горе матери, и трудности, выпавшие на долю осиротевшей семьи. Она всегда и прежде всего думала о себе, заботилась о себе. Окончив школу, Тая поступила на работу, несколько раз меняла ее и теперь работала машинисткой. После работы она часто где-то пропадала, приходила поздно и за домашние дела почти не бралась. Она любила хорошо, нарядно одеваться и из-за своих нарядов нередко устраивала матери жестокие скандалы. Игорь в этих скандалах всегда становился на сторону матери. Но мать, немного поспорив с дочерью, уступала ей и даже пробовала успокаивать непримиримого сына:

— Дело молодое, Игорек! Что же поделаешь!..

Игорь никак не хотел соглашаться с этим и вопреки материнской мягкости и уступчивости продолжал свою войну с сестрой, не скупясь на гневные упреки и презрительные клички. Сестра отвечала на это или деланно беспечным пением, или, наоборот, визгливыми криками, совершенно, однако, бессильными перед презрительной усмешкой брата.

…«Род людской удивительно однообразен», — случайно раскрыв гетевского «Вертера», прочитала Полина Антоновна. Нет! У нее такого впечатления не создавалось. Каждый человек является чем-то особым, неповторимым и интересным до увлекательности. Это представление сложилось у нее на опыте всей жизни, на сотнях учеников, прошедших за эту жизнь через ее руки. Шумливые, непоседливые и на первый взгляд как будто и схожие друг с другом, они в какой-то момент вдруг вспыхивали, точно фонарики, и горели каждый своим, отличающим его светом. Так «вспыхнул» Валя Баталин, Игорь, за ними — Леня Матвеев, Петя Нестеренко, Федя Половцев. С каждым днем число этих «фонариков» увеличивалось, а вместе с тем росли интерес и содержательность работы.

* * *

История с мячом раскрылась самым неожиданным образом, когда Борис меньше всего этого ожидал. Речь в классе шла совсем о другом — о поведении Сухоручко, который успел получить уже много замечаний, дважды был записан в дисциплинарный журнал, а учительница географии даже удалила его из класса. Сухоручко отнекивался, оправдывался, юлил, и тогда раздался насмешливый голос Игоря Воронова:

— Как заяц! Правильно Полина Антоновна сказала тогда: как заяц.

— А когда?.. По какому поводу я это сказала? — спросила Полина Антоновна, показывая своим тоном, что она все очень хорошо помнит.

Ребята почувствовали это и примолкли, не зная — продолжать затянувшуюся игру в прятки или нет. А Полина Антоновна, не дав им опомниться, вдруг сказала:

— А кстати, мальчики, я давно уже знаю, кто разбил стекло.

— А он сознался? — спросил Вася Трошкин.

— Сознался.

— Тайком, значит?.. А почему он не перед классом сознался? — послышались голоса.

Игорь поднялся и, по своему обыкновению упершись одной рукой в бедро, сказал:

— А по-моему, ребята, ладно! Сознался — и ладно! И хорошо! Я вот тоже говорю, что я играл. Пусть и другие! И Борис пусть про себя скажет, и Трошкин Вася пусть скажет. Довольно! Что мы, как зайцы, на самом деле?

Борису пришлось признаться, что он принес тогда мяч в школу, а от Васи Трошкина Полина Антоновна узнала, как, в какой момент он ухитрился унести мяч из класса. Рассказ получился очень смешным, и все смеялись, и вообще весь вопрос показался удивительно мелким.

— Вот видите, мальчики! — сказала в заключение Полина Антоновна. — Ошибка не преступление. Ошибку скрывать только не нужно. И давайте то, что мы сейчас выяснили, признаем как нашу победу. Давайте условимся, мальчики, и установим себе как свой закон жизни: говорить правду!

— Я так и в протоколе запишу: говорить правду! — сказал Витя Уваров, избранный сегодня секретарем собрания.

Так и записали.