Читаем Повесть о Хаййе ибн Йакзане полностью

Разговор наш принял затем такой оборот, что я стал расспрашивать его о каждой из областей, кои он объял познанием своим и о коих располагал всеми сведениями. И он сказал: «Рубежей земли – три. Один из них – тот, к которому примыкают Запад и Восток[34]. Он познан целиком, и о большей части того, что заключено в нем, распространены повсюду сведения, как вполне разумные и достоверные, так и диковинные. Два же остальных рубежа – неведомые: один – за Западом, другой – за Востоком[35]. Каждый из них имеет заповедный рубеж, и преступить его могут только избранные, обретшие силу, которая от природы людям никогда не дается[36]. А обретению ее помогает омовение в некоем журчащем источнике неподалеку от стоячего источника жизни[37]. Если забредет к нему путник, и очистится им, и испробует сладкой воды его, то растечется по членам его созидательная сила, которая придаст ему силу, достаточную для того, чтобы пересечь ту пустыню, и он не погрузится в море-океан, гора Каф не изнурит его стремнинами своими, и адское воинство не скатит его в преисподнюю»

[38].

Мы попросили его рассказать об этом источнике подробнее, и он сказал: «Вы, наверняка, уже наслышаны о том, как обстоит дело с тьмой, царящей в той стороне, где полюс: восходящее на небо солнце озаряет ее в назначенный срок раз в году; кто безбоязненно вступит в ее пределы, тот очутится под конец на просторе бескрайнем и полном света[39]. Первое, что попадется ему там, – это журчащий источник, который прокладывает себе путь рекою до перешейка[40]. Всяк, искупавшийся в нем, станет столь легким и проворным, что удержится над водой, не влекомый ко дну, взберется на гребни горных хребтов, не почувствовав усталости, и под конец выберется к одному из двух запредельных ему доселе рубежей»[41]. Мы стали расспрашивать его о западном рубеже[42]

 – ведь страна наша[43] близка к нему, – и он сказал: «На самом дальнем краю Запада есть большое тинистое море, которое в божественной книге именуется «тинистым источником»[44]. Солнце[45] заходит, именно когда встречает его на своем пути. Пространство, на коем раскинулось оно, относится к пустынной области, ширь которой не поддается определению[46] и которая не осваивается никем, кроме случайно попадающих сюда чужеземцев
[47]. Тьма никогда не покидает ее поверхности, и переселенцы здесь наловчились удерживать только искорки света, когда солнце склоняется к закату. Почва в ней – солончаковая; всякий раз, как ее заселяют те, кто приходит сюда, чтобы освоить эти места, она отвергает их, а если некоторые все же обосновываются на ней, что ни осваивают они – все приходит в упадок, как ни обустраиваются – все рассыпается прахом. Между обитателями ее то и дело возникают распри, доходящие до смертоубийства. Где какое сообщество окажется посильнее, там оно захватывает все что ни есть в жилищах у других, изгоняет их и старается само обосноваться на их месте, но добивается лишь того, что терпит разорение. Так у них заведено, и исправиться им не суждено[48]. В область сию может занести всякое животное и растение; но стоит им обжиться в ней, попастись и испробовать здешней воды, как они обрастают необычным для их облика покровом: ты увидишь здесь, к примеру, человека, а покрыт он звериной шкурой, да густая трава проросла на нем – и так дело обстоит с любым другим видом[49]. Так что область сия – разоренный край, солончаковая пустыня, полная смуты, волнения, вражды и злобы, красоту и радость для себя заимствующая из места отдаленного[50].

Между этой областью и вашей есть другие, но за областью сей, начиная оттуда, где стоят столпы небосвода, простирается область[51]

, сходная с ней[52] в нескольких отношениях: это пустынная равнина, населенная одними инородцами; свет похищается ею у чужого народа, хотя к проему для света она расположена ближе, чем упомянутая ранее область; служит она местом, где заложены опоры небесных тел, точно так же, как указанная область служит местом, где заложены и укреплены опоры этой земли. Только жители этой области обосновались здесь прочно, поселения другу друга пришельцы силой не отмежевывают, и у каждой общины есть определенный участок земли, который никто из чужих не захватывает в награду за одержанную победу[53]. Ближайший к нам обитаемый край – это страна[54], населенная малорослым и проворным в движениях племенем. Городов же там насчитывается девять. Затем следует царство[55], жители которого еще меньше тех ростом и медлительней в движениях, а любимые занятия их – письмо, астрономия, белая магия, наука о талисманах, тонкие ремесла и исследования. Городов же там насчитывается десять.

Перейти на страницу:

Похожие книги

История Железной империи
История Железной империи

В книге впервые публикуется русский перевод маньчжурского варианта династийной хроники «Ляо ши» — «Дайляо гуруни судури» — результат многолетней работы специальной комиссии при дворе последнего государя монгольской династии Юань Тогон-Темура. «История Великой империи Ляо» — фундаментальный источник по средневековой истории народов Дальнего Востока, Центральной и Средней Азии, который перевела и снабдила комментариями Л. В. Тюрюмина. Это более чем трехвековое (307 лет) жизнеописание четырнадцати киданьских ханов, начиная с «высочайшего» Тайцзу династии Великая Ляо и до последнего представителя поколения Елюй Даши династии Западная Ляо. Издание включает также историко-культурные очерки «Западные кидани» и «Краткий очерк истории изучения киданей» Г. Г. Пикова и В. Е. Ларичева. Не менее интересную часть тома составляют впервые публикуемые труды русских востоковедов XIX в. — М. Н. Суровцова и М. Д. Храповицкого, а также посвященные им биографический очерк Г. Г. Пикова. «О владычестве киданей в Средней Азии» М. Н. Суровцова — это первое в русском востоковедении монографическое исследование по истории киданей. «Записки о народе Ляо» М. Д. Храповицкого освещают основополагающие и дискуссионные вопросы ранней истории киданей.

Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

Древневосточная литература
Пять поэм
Пять поэм

За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет. В законченной около 1203 года «Искандер-наме» заметны следы торопливости, вызванной, надо думать, предчувствием близкой смерти.Создание такого «поэтического гиганта», как «Пятерица» — поэтический подвиг Низами.Перевод с фарси К. Липскерова, С. Ширвинского, П. Антокольского, В. Державина.Вступительная статья и примечания А. Бертельса.Иллюстрации: Султан Мухаммеда, Ага Мирека, Мирза Али, Мир Сеид Али, Мир Мусаввира и Музаффар Али.

Гянджеви Низами , Низами Гянджеви

Древневосточная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Древние книги
Эрос за китайской стеной
Эрос за китайской стеной

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве. Чрезвычайно рационалистичные представления древних китайцев о половых отношениях вытекают из религиозно-философского понимания мира как арены борьбы женской (инь) и мужской (ян) силы и ориентированы в конечном счете не на наслаждение, а на достижение здоровья и долголетия с помощью весьма изощренных сексуальных приемов.

Дмитрий Николаевич Воскресенский , Ланьлинский насмешник , Мэнчу Лин , Пу Сунлин , Фэн Мэнлун

Семейные отношения, секс / Древневосточная литература / Романы / Образовательная литература / Эро литература / Древние книги