Повесть о падающих яблоках

И начну ажурную шаль. Огромную. Чтобы можно было закутаться в неё… накинуть на обнажённые плечи. И пускай бахрома свисает до самых кончиков золотистых туфелек на тоненьком каблучке; сквозь ажурное сплетение будет просвечивать лёгкая ткань вечернего платья и розоветь нежная кожа… И не будет видно рук, их тоже можно упрятать в бахрому. Хотя… Нет. Без перчаток, пожалуй, не обойтись…»

Женщина отложила вязание и подошла к окну. На углу улиц Елизабетес и Тербатас, как всегда в это время, было многолюдно. Люди возвращались с работы домой, где в уютных оранжереях кухонь расцветали васильковые розетки газовых конфорок под чайниками, и чайники, закипая, пускали облачка пара и свистели на разные голоса.

Ничего подобного в квартире женщины не происходило уже давно. Единственное существо, разделяющее с нею размеренное, однообразное течение времени, было равнодушно к чайникам и чаепитиям. Чёрный, вечно взъерошенный галчонок, в котором женщина души не чаяла, которому прощала и вытянутые спицы из вязания, и спутанные нитки, и разбитое стекло на фотографии в рамочке, попал в её квартиру самым невероятным образом: ранним летним утром он влетел в открытое окно и спикировал прямо на раскалённую сковородку, куда женщина собиралась налить масла – омлет с ветчиной и яблоками был её привычным завтраком.

Стряхнув испуганного галчонка со сковородки, она рассмеялась, – впервые с того дня, как тяжкий недуг одолел её.

Галчонок получил имя – Савелий, довольно скоро научился говорить «привет», «шарман» и «кошмар», и называть себя по имени – «Савушка». Кухню Савелий невзлюбил и никогда там не появлялся, зато обожал комнату с балконом и книжным шкафом, за стёклами которого спал целыми днями, удобно устраиваясь в промежутке между стеклом книгами.

Женщина протянула руку. Савушка уселся на ладонь и слился с чёрными пятнами, покрывающими нежную кожу.

«Восточная красавица, – дал же Господь внешность, а за ней, наконец-то, я. Два с половиной часа убить в очереди, и ради чего? Чтобы попасть к ясновидящей, которая к тому же, как говорят, совершенно слепая. Хотя… судьбу угадывать – другое зрение нужно… Ванга тоже была слепая, а видела лучше всех вместе взятых зрячих. Но эта, как её… Богдана – не Ванга. Денег не берёт. Интересно, на что же она живёт. Неужели на пенсию по инвалидности? Может не лишним будет и о Сергее узнать. Хотя… если ясновидящая – сама должна всё рассказать. Всё. Ни слова не скажу – буду молчать. Посмотрим, насколько ясно её видение. А вдруг она мне сейчас что-то плохое предскажет… Вот влипла…»

На картах или на кофейной гуще, на рунах или на картах Таро хоть раз в жизни приходилось гадать каждой женщине. Самые отчаянные гадают в ночь под Рождество, в Сочельник. Зеркала ставят, свечи зажигают, воск выливают в воду.

Другие верят, что если в Купальскую ночь веночек сплести да по воде пустить, можно к своему суженому прийти; главное, чтобы не утонул венок – тогда жди беды, даже если суженый где-то совсем рядом.

Впрочем, сбываться пророчеству совсем необязательно. Погадали – и забыли… если что-то сразу происходило, может быть, ещё и помнили: ну как же, как же, тебе ведь вчера бубновый валет выпал – а это хлопоты бумажные – вот и сиди теперь с бумагами, разбирайся, пока шеф с Леночкой (вообще-то, это её, Леночки, обязанность – секретарь она, а не ты. Но шеф её всюду с собой таскает, а тебе достаются её обязанности – хлопоты бумажные…).

Но чтобы по-настоящему, осознанно в будущее заглянуть, не каждый отважится. И уж если идут люди на такой шаг, то в самых крайних случаях.

Живёшь себе – не задумываешься. Жизнь идёт обычным ходом: работа, дом; вроде бы любящий и уж точно – любимый муж, поездки по выходным за город – на шашлычок, походы в кино, реже – в театр. Сергей театры не любил, а Галка соглашалась с его нелюбовью.

Подарки ко дню рождения, ко дню ангела, к Новому году, к восьмому марта… И к очередной годовщине свадьбы, конечно же. И как только он угадывал? Всегда дарил самое необходимое: крем закончился, значит – крем, духов осталась последняя капелька – значит духи. Правда, в последнее время, чаще всего – конверт с деньгами, «дежурный» поцелуй и фразу «купи себе что-нибудь…».

Тихое семейное, казавшееся незыблемым счастье, рухнуло с неожиданным уходом Сергея, который Галка перенесла тяжело. Махнула на жизнь рукой – ничего не интересовало. Кроме одного: почему он ушёл вот так, молча. Жили тихо, мирно, не ссорились, и вдруг…

Ниночка – школьная подруга, звонила по десять раз на день и убеждала подать на развод. Говорила, что сразу станет легче. Ведь для того, чтобы в твою жизнь пришло что-то новое, надо избавиться от старого – расчистить место.

И действительно, после того, как Галка оформила официальный развод с Сергеем, она словно духом воспрянула: похорошела, повеселела, ремонт сделала в квартире, новый диванчик купила.

Правда, после всего этого усталость какая-то странная навалилась. Да и её бы Галка перенесла, но соседка, тётя Рая проходу не давала: «…и бледненькая ты, и какая-то невесёлая, и квёлая какая-то… Уж не больна ли ты чем, Галочка?»