Повесть о потерянном времени

Тем временем жизнь продолжалась. Обеспечивая продолжение жизни, продолжалась и штабная капитанова служба. В сравнении с батальонными буднями будни штабные выглядели неизмеримо предпочтительнее: отвечаешь только за свои действия, да и нарядов раза в два поменьше. Вместе с тем наряды были гораздо «веселее» батальонных. И вся их «весёлость» плавно вытекала из «центральности» расположения части. Самой увлекательной «нарядной» службой была служба дежурного по автомобильному парку, напичканному различной техникой, включая «членовозы» главного командования. Смениться в этом наряде без какого-нибудь взыскания слыло делом практически не реальным. Дежурного в этом парке мог наказать за несвоевременную подачу автомобиля, как говорится, «каждый дурак» — от главкома до начальника автослужбы. Как-то, заступая в один из таких нарядов, Сергей удостоился быть проинструктированным самим начальником соединения генералом Белухой. И дело было вовсе даже не в том, что Белуха вдруг сильно за что-то зауважал капитана или же наоборот, прослышав чей-то грязный навет о беспримерной капитановой тупости, решил лично вмешаться в ход его подготовки к столь ответственному мероприятию. Нет, всё дело было в том, что незадолго перед этим на территории гарнизона перевернулся самосвал. Образовалось сразу два трупа — водителя и старшего машины. По этому случаю была создана и долго заседала особая комиссия. По результатам работы комиссии был сделан вывод о том, что причиной аварии самосвала, повлёкшей за собой гибель людей, является отсутствие подписи на путевом листе начальника контрольно-технического пункта (КТП).

Вот так. Вот таким вот образом. Это если учесть, что за всю свою многолетнюю службу Сергей ни разу не видел ни одного начальника КТП, способного оценить что-то большее, чем исправность сигнальных и осветительных приборов автомобиля. А если учесть ещё и то, что самосвал перевернулся белым днём да ещё на совершенно пустой дороге, то можно сказать, что выводы высокой комиссии выглядят вполне логично. Тем более, что члены высочайшей комиссии наверняка прослужили гораздо больше капитана, и где-то они наверное видели этого технически грамотного начальника. Этот грамотей, видимо, был запечатлён в сознании членов как некий кудесник, священнодействующий за пультом, оснащенным различными современными и поэтому очень совершенными измерительными приборами. Во время священнодействия кудесник озабоченно морщил лоб, принимая решение о возможности отправки водителя в рейс. Да, наверное, где-то такое всё же было и кто-то всё это видел. Но в парке, из которого выехал в свой последний рейс злополучный самосвал, КТП представлял из себя обычный бокс, только что был он ещё с осмотровой ямой. Эта яма никогда для осмотра не использовалась. Использовалась она исключительно для ремонта и только в тех случаях, когда признаки разрушения автомобиля принимали очевидный характер. Ну, например, когда отвалившийся карданный вал начинал высекать искры из асфальта. Всё остальное время бокс стоял пустым и тщательно прибранным. Особое внимание при его проверках всегда уделялось отсутствию на полу масляных пятен. И всегда, абсолютно справедливо, считалось, что ежели масляных пятен на полу КТП нет, то это свидетельствует о том, что его начальник работает очень даже хорошо. И это правильно. Надо быть аккуратным.