Повесть о потерпевшем кораблекрушение

Несколько дней прошло в томительном ожидании окончательного решения. Когда просочились слухи, что решение передается на усмотрение интендантства королевской гвардии в столице, Далус-младший приуныл. Конечно, срочно было отправлено письмо к отцу с просьбой о содействии в получении заказа, но промышленник Далус немного значил в кругах, приближенных к королевскому двору. Среди гвардейских аристократов промышленник, пусть даже и оружейник, был человеком второго, если не третьего сорта.

Прошло уже несколько месяцев, когда, наконец, Далус узнал о принятом решении. Встретив Обера в коридоре конторы, он с унылым видом проинформировал его:

«Варлан остался с носом»,

«Хорошая новость. Но почему вы не радуетесь, хозяин?» — поинтересовался Обер.

«Потому что Далус тоже остался с носом. Заказ отдан Королевской оружейной мануфактуре, что в метрополии». — Далус-младший помедлил и с неожиданной злостью добавил — «А у них ружья ничем не лучше Варлановских. Зато цену они заломили на пятнадцать процентов выше! Там совсем потеряли совесть… Да что теперь говорить!» — Лойн Далус резко повернулся и пошел в свой кабинет.

Несмотря на упущенный военный заказ, дела фирмы не внушали опасений. Обычные и многокорпусные плуги, многорядные сеялки, косилки и прочие машины для земледельцев шли хорошо, давая немалый доход. Собственное производство пороха было поставлено на промышленную основу, что дало возможность производить боеприпасы от начала до конца. Правда, существенных финансовых выгод это не принесло. Тем не менее фирма уже строила паровозоремонтый завод, и Далус-младший хлопотал королевскую привилегию и лицензию на землеотвод для строительства железной дороги в центр освоенного земледельческого района — до города Халласа.

Обер Грайс был возведен в ранг главного инженера местного отделения фирмы «Далус и сыновья» и стал членом правления. Посреди всех этих известий и хлопот, приятных и не слишком, на Лойна Далуса свалилось известие о смерти главы фирмы, его отца. По завещанию он оставлял своему сыну все отделение фирмы в Провинциях командора Ильта и некоторую толику денежных капиталов. Лойн ходил со скорбным видом, но втайне испытывал удовлетворение — они с отцом недолюбливали друг друга, и хотя Лойн считал отделение в Провинциях своей законной долей, но полной уверенности в решении отца у него не было. На выделение денег он и вовсе не рассчитывал. Однако вскоре по его довольству был нанесен чувствительный удар.

Глава 4

Дуэль как наилучший способ защиты прирожденных человеческих прав

Лойн Далус, только что ставший владельцем трех старых заводов, двух новых и одного строящегося, составлявших основной капитал фирмы «Заводы Далуса в Элиноре» (образованной из отделения фирмы «Далус и сыновья» после смерти Далуса-старшего), пребывал в весьма дурном расположении духа. И виной этому, как ни странно, было именно превращение его в законного владельца нескольких процветающих предприятий. Он нервно ходил по своему кабинету, время от времени бросая взгляды на стоящих перед его столом главного бухгалтера и главного инженера фирмы, и не переставая сыпал проклятиями:

«Чтобы земля разверзлась под этими крючкотворами из королевского казначейства! Придумали грабительский налог на перевод капиталов в Провинции! Они ведь и так содрали с меня три шкуры в виде налога на наследство — и за заводы, и за недвижимость, и за государственные процентные бумаги, и за банковские вклады. Ничего не забыли! И вот теперь, — на тебе! — за то, что я перевожу собственные деньги из метрополии сюда, на счет фирмы, я опять должен платить! Ну куда это годится, скажите пожалуйста? Ведь при таких налогах скоро ни один разумный человек не будет вкладывать капитал в Провинциях!» — Лойн Далус на мгновение остановился и поглядел на своих собеседников (точнее — слушателей, поскольку говорил пока только хозяин). Он, похоже, вовсе и не требовал от них какого-то определенного ответа (или совета) а лишь хотел выплеснуть накопившуюся горечь:

«Лицензия на открытие завода — поборы! На открытие порохового завода надо брать еще и привилегию у военного департамента — еще поборы! Ввозишь селитру для пороха — особая пошлина! Хочешь строить рельсовую дорогу — плати! Батюшка помер — да смилостивится над ним Господь, примерный был улкасанин», — Далус привычным жестом бегло приложил сомкнутые пальцы правой руки ко лбу, груди, а затем к губам, — «опять плати! Скоро самому преставиться будет невозможно, не испросив предварительно лицензию и не заплатив пошлину!»

В комнате повисла тягостная тишина. Обер Грайс давно уже замечал недовольство местных заводчиков, торговцев, фермеров прижимистой финансовой политикой Королевского казначейства, не стеснявшегося многообразные поборы в пользу метрополии. Недовольство росло и среди простолюдинов, которых тоже не обошли разного рода стеснения, больно ударявшие по их и без того тощему карману. Поэтому он позволил себе осторожно прозондировать почву: