Повесть о "разделённой любви"

Мальчишкой, постоянно искавшим истину, в канун их свадьбы, — понимая необычность её, — я задумался: кто же из них более достоин этого союза? Предпочтения менялись: то Он казывался злодеем – да, даже так, ведь именно от него зависело их счастье (свадьба). Это он заставлял её страдать, упрятываемую в его резиденциях как в теремах когда-то в России… Когда меня приглашали к ним я был к ней ближе остальных. Женщина жизнерадостная, весёлая, общительная, она постоянно вовлекала меня в свои занятия-игры – одинокая, она сама с собою играла. И уж когда появлялся я, мальчишка, ребёнок по её представлениям, то тотчас превращался в их участника. Ей, «затворнице», было интересно разговаривать со мной: я являлся из совсем незнакомого ей мира. Даже не немецкого. Новости приносил. Кроме того, я много рассказывал ей о больном отце… Да, у него была очень скромная жизнь, на пике которой с ним случилось несчастье. Но человеком-то он был много чего повидавшим. Дружил с людьми неординарными, даже таинственными, могущественными, для широкой публики недоступными. И хотя бы этим интересным. И бабушка… И дедушка тоже, с которым был знаком и которого уважал её избранник…

То она казалась недостаточно настойчивой, чтобы побудить (заставить) его сделать этот справедливый шаг (женитьбу). Потом понял – счастливы они были тем, что было с ними. И даже их смерть – счастье… Иначе-то что?.. И тут, — в который раз, — возвращался к сказанному Гитлером о… счастье деда и бабушки моих: «Жалкое двоемыслие сплетен – вот ответ развращённой верхушки общества мужеству их трагического счастья и величию разделённой ими любви»… Такое не на бумаге оттискивать типографской краской – высекать такое на библейских гранитных скрижалях!.. Предпочтение потому – ему… А ей?

81. Ещё одна женщина

…Думая о ней, вспоминаю другую женщину… Не сравнить их положения в жизни. Обстоятельств самой жизни тем более. Лётный капитан Ганс Баур сказал бы про них: «Их судьбы разного эшелона»! Но вот что сказал о ней в одном из своих интервью супруг её, старик уже, прожив с нею много больше полувека: «Женились мы по любви. Кроме того, я не мог не восхищаться молодой, искренней, без малейшего жеманства, молчаливой, стоически сдержанной, но солнечно жизнерадостной девушкой, безропотно несшей гордое достоинство неподъёмного бремени вечной сибирской ссылки, по пути в которую родилась в телячьем вагоне. После смерти в 1951 году мамы её, — отпрыска древнейших шведских, русских и немецких фамилий, — представительницы самой влиятельной в России ХIХ века полуавгустейшей семьи, она взвалила на себя всю тяжесть не шуточной ответственности за младших своих сестёр и брата-младенца. И поддержание чести десятилетиями уничижаемой властью своих великих предков. Очарование её было и навсегда осталось победительным. И взгляд её рассветных глаз был и остаётся для меня самым ярким маяком в моей очень непростой жизни. Возвратившись (переехав) в столицу, она выхаживала двух моих глубоких и сложных стариков – отца и прабабушку. И она же «закрыла им глаза» — ими любимая, почитаемая ими святою. Никогда она не позволяла себе повысить голоса. Никогда никого ни в чем не обвинила. В России она оставила сына с четырьмя внуками. Старшего – военного. Сегодня она счастлива на Святой земле, где в саркофаге храма Марии Магдалины на Масличной горе Иерусалима покоится прах её канонизированной прародительницы. А в армии приютившего её Израиля, — сдерживающей общемировой террор, — сражаются трое её внуков». Близко и хорошо зная её, позволю себе добавить: личность её, — несмотря на предельную открытость и пристальное внимание современников, — загадочна: причиной тому, наверное, одно из главных достоинств этой умнейшей и красивейшей женщины — редчайшая сдержанность и спокойная естественность. Самое главное её качество — ценимое во все времена и во все времена редчайшее – неприятие пустой светской болтовни…

Возвращаясь к Гансу Бауру, необходимо дать на него «объективку»: несмотря на громкие регалии и близость к Гитлеру, — он не был, не участвовал и не привлекался за «службу» в СС даже «самой справедливой в мире» сталинской фемидой. Не щадившей взятых в плен рядовых оперирующих армейских хирургов! Уничижали его и хамили за сам факт близости.

82. Гитлер

И так, мною задан был Ему вопрос: «почему Он не женится на Еве? Это же такое счастье – вместе!». Он ответил, как всегда, прямо: «Я не умею, — как твой дедушка, — заниматься сразу двумя важными делами. А семья, в моем понимании, не менее серьезное предприятие, нежели политика! Возможно, даже более серьезное… Чтобы решиться на союз с любимой я должен быть убеждён, что это не помешает второму тогда по значимости предназначению. Попросту, делу, которому я отдаю жизнь, — освобождению Европы от поразившей большевистской скверны…— И, загадочно, — Запомни: счастье может быть только внутри нас »…