Повесть о Шурочке

И вот смотрим, один мужичок отвязал лошадь, которая должна была уже отвозить нагруженные льдом сани, быстро её впрягли на помощь измученной лошади в сани, застрявшие в проруби. Другие возчики взялись за оглобли и с гиканьем на пару лошадей вытянули с трудом сани. Ну, слава Богу! Все с облегчением сняли рукавицы и стали со лбов вытирать пот. Лошадка отдыхает, чуть дыша. А её хозяин стоит, гладит её и хвалит, и жалостливо: «Ну, ну, бедняга, измучилась…»

А папа подошел к ней, когда она уже на берег въехала, и дал ей большой ломоть хлеба, что купил в булочной. У неё так и полилась слюна изо рта от удовольствия. Прожевала и закивала головой. «Это она тебя благодарит, папа», – сказал довольный Лёша. «Тут пора уже было уходить домой»», – закончил свой рассказ Мяка.

Вот, дети, как же трудно было добывать лёд для ледников! Так было сто лет тому назад, когда люди не придумали ещё холодильников, без которых ваши мамы и дня обойтись дома не могут, не говоря уже о продуктовых магазинах.

Мы, куклы, долго молчали, думали всё и о бедной лошадке, и об измученных мужичках, а ещё удивлялись Мякиной доброте. Он не только себя из душного чемодана вызволил, но, главное, лошадке помог. А Миша еще добавил, что, наверно, бывали случаи, что лошади гибли, затянутые в прорубь тяжелыми санями. «Я всю ночь не буду спать!» – сказал он, но через 5 минут уже погрузился в глубокий сон.

Волшебство продолжается

Думаю, что Мяка скоро пожалел, что рассказал нам о своем волшебстве: мы все стали к нему приставать с вопросами и просьбами: «Ты обо всем можешь попросить? А чтобы мы на луне очутились, можешь попросить?» спросил Миша. Он очень интересовался всем, что на небе: его кроватка стояла ночью так, что он мог через окно смотреть ночью на звёзды, на луну, а днем на облака, и всё мечтал туда полететь. «Нет, – ответил Мяка. – На луну не могу – слишком далеко, и дороги не знаю», – прибавил он с улыбкой.

«А можешь попросить, чтобы весна пришла? Мне надоела зима, редко гулять берут». – «Это я могу, только не сейчас, а так через недельки две», – подумав, прибавил он. «Почему не сейчас?» – «Потому что сначала надо внушить Деду Морозу, чтобы он перестал всё морозить, потом попросить, чтобы снег стаял, потом, чтобы лёд на Волге сошёл, а знаете… я-то видел, какой он толстый, потом надо Солнце попросить, чтобы всю воду подсушило – все это дело долгое и трудное». Мы все с ним согласились.

«А сколько это – недели две?» – спросила Тамара. «Это я знаю, – заторопился Миша. – Четырнадцать раз заснуть и четырнадцать раз проснуться. Это не так долго». – «А там и лето придет. Ты попроси, чтобы мы на дачу поехали. Можешь?» – спросила я. «Это могу, только не обязательно в Павловск. Хорошо?» – улыбнулся Мяка. Мы согласились: интересно и другое место посмотреть.

И вот Миша стал прилежно дни считать, глядя на небо, а Мяка просить: «Я хочу, я хочу, я хочу…» И… как вы думаете: ровно через две недели кричит, утром проснувшись, Миша: «Ура, сосулька, сосулька висит, и капельки с нее падают! Мяка молодец – весна пришла!» – а сам смеется. И мы, девочки, подхватили: «Браво! Мяка молодец, и пришел зиме конец!»

Проснулись и дети, радуются: «Я сегодня надену свою новую матросскую шапку», – говорит Лёша. «А я драповое пальто и скину противный капор, надоел», – заявила Шура.

И стало все так быстро к весне да, пожалуй, и к лету клониться.

И вот уже знакомая предотъездная суматоха в доме. Нет, сначала послезимняя: сушат меховые вещи на дворе на солнышке, шубы на меху, тяжелые, даже из сундуков что-то вынимают, вытряхивают, чистят, сушат. Даже наш сундучок вынесли посушить. Уж не нас ли хотят опять укладывать? Не хочется! Мяка утешает: «Нет, это только, когда в другой город или когда на большую «спячку» собирают, а на дачу налегке поедем, не в сундучную поездку». Он всё знает, потому что к взрослым разговорам прислушивается и соображает.

Вот что он из разговора детей уловил: Леша спрашивает: «Шура, как думаешь? Дядя Лёша позволит мне на его лошади покататься? Или на офицерской нельзя детям?» И тотчас Мяка понял, что дядя Лёша – кавалерист.

«Думаю, что нельзя таким маленьким. Но у него, мама говорила, есть в имении (значит, на даче) пони для детей. Это маленькие лошадки. На них неопасно, трусят себе потихоньку. Я в зоопарке видела. На них покатаешься», отвечает Шура. Вот и сообразил Мяка из этого разговора, что поедем, наверно, в гости в имение дяди Лёши.

А у нас свои обсуждения вопроса, возьмут-не возьмут, кого дома оставят – волнения тревожные и страхи: вдруг отдадут кому-то в другой дом. Бывает и такое, ведь пропал куда-то зайчик-убегайчик. «Ну и что? – говорит Мяка. – Я знаю, что его отдали той славной девочке Глаше, няниной племяннице. Помните? Которая с таким вниманием слушала пение тети Наташи и на нас, кукол, всё смотрела. Так, наверно, рада была хоть Зайку получить в подарок! Я даже рад был, что его ей отдали. Наверно, и вымыла его няня чисто». Тамара тоже больше не жалела Зайчика. И всегда-то Мяка успокоит нас.