Повесть о советском самоделкине. Серия заметок о фальшивом советском оружейнике Калашникове

Светлая мысль! Но Партия не отпустила самородного гения.

«— На фронт ты можешь уйти хоть завтра. Только это гораздо проще, чем здесь, в тылу, разработать такой образец оружия, который помог бы ротам, полкам, дивизиям, да и в целом фронтам, еще успешнее бить врага, помог бы приблизить победу».

«— Принято решение направить тебя опять в Среднюю Азию. — Глухов достал из кармана гимнастерки сложенный вдвое листок бумаги. — Вот тебе командировочное предписание. Сначала заедешь в Алма-Ату, в республиканский военкомат и в Московский авиационный институт, а [60] потом — в Ташкент и на базу, где работал над доводкой ручного пулемета»

«согласно приказу командующего артиллерией Вооруженных Сил главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова прикомандирован к отделу изобретательства с 20 октября 1944 года для реализации своего изобретения»

Надоело читать пропагандистскую околесицу. Мы и так уже видим достаточно. А именно, что мемуары Калашникова насквозь лживы, не знаешь, чему и верить. Беспросветная брехня. Напоминают криво слепленную легенду шпиона. Не исключено даже, что настоящий Михаил Калашников в 1941 сгорел в танке под Брянском.

Мемуары Калашникова написаны профессиональным пропагандистом. Профессиональным, но бездарным, светлого образа конструктора оружейника не получился. Бедность и противоречивость фактического материал утоплены в океане советского пафоса. Калашников сообщает живые подробности о работе над боевым листком и личные впечатления от писания стишков, но о своей изобретательской деятельности говорит вялыми казенными словами. А ведь он вроде бы механик самоучка, фанатик этого дела, должен был ярко запомнить свои первые успехи на ниве изобретательства и рационализаторства. Какие у него были технические идеи, почему он решил, что сделает пистолет пулемет лучше прославленных советских конструкторов. Что именно хотел усовершенствовать. Технических деталей в мемуарах почти нет, и а изредка встречающиеся скудные технические подробности, поданы формально. Сравните с воспоминаниями настоящих советских конструкторов и почувствуйте разницу.

Советские Главные конструкторы являлись в СССР особой научно-технической аристократией. Коммунисты техническим специалистам, инженерам и учёным дореволюционной формации не верили, понимали, что те гнусную и лживую советскую власть искренне никогда не примут. Русский образованный слой советская власть последовательно истребляла с таким расчетом, что его должны заменить преданные коммунистам выпускники советских вузов и коммунистических академий. Однако горький опыт индустриализации показал, что советские выдвиженцы и назначенцы в деле мало на что способны. Пришлось возрождать дореволюционную систему образования, из лагерей собирать в шарашки русских учёных недобитков.

К битым и пытанным чекистами Туполевым и Королёвым у коммунистов никакого политического доверий не было, конечно. Однако заменить их тоже было некем. Пришлось создавать условия для работы. Главные конструкторы в значительной мере были выведены из советской системы отношений, их судьбу определяли в ЦК. Одной из важных и поощряемых сверху добродетелей главного конструктора была способность слушать, но не слушаться военных, уметь смотреть на требования военного заказчика критически. Любой стоящий главный конструктор находился в хроническом конфликте с военными заказчиками и своим отраслевым министерством, решал вопросы в ЦК. Военные и министерские страстно мечтали уволить своенравного, много возомнившего о себе гада, но им не позволяли. Это типичная ситуация для советского ВПК. И если военной и министерской бюрократии таки удавалось выжить такого неприятного главного конструктора и поставить своего протеже, то это никогда ничем хорошим не кончалось.