Повесть о суровом друге

- Верно. И в Сибирь угнал. А Сибирь знаете где? На самом краю света! За тыщу дней оттуда не дойдешь, не доедешь. А Ленин дошел. Тяжело было идти в цепях. Снег вот до сих пор, по самую грудь, а еще вьюги, мороз. Но Ленин не сдался: где пешком шел, где на паровозе. Приехал в Петроград (царь тогда в Питере жил). Пришел Ленин к рабочим на завод и говорит им: «Смотрите, братья, в какие цепи заковал нас царь», - и ка-ак рванет кандалы, они и рассыпались. Взяли рабочие красный флаг и пошли ко дворцу. А царь сидел на троне и водку пил. Ленин подошел и говорит: «Отдавай власть народу!» Царь отставил бутылку и отвечает: «Не отдам, а тебя еще дальше в Сибирь загоню». Тогда Ленин сказал: «Эх ты!» - и свергнул царя.

- Зачем же опять буржуям власть отдали? - спросил Уча.

- Они сами хитростью взяли, - объяснил Васька. - Переоделись в рабочую одежду, взяли в руки кто молоток, кто гаечный ключ, кто пилу, пришли в Совет и говорят: «Примите нас, мы тоже рабочие». Их приняли, а они ночью власть захватили и своего Керенского поставили.

- А Ленин сейчас где?

- Ленина рабочие спрятали. Буржуи ищут, никак не найдут. Двести тысяч рублей за голову обещали, убить хотят.

- Как ты сказал? - багровея, спросил Уча. - Нашего Ленина убить? Пошли на войну! - скомандовал он. - Я больше знать ничего не хочу. Пошли бить кадетов!

Наш главнокомандующий Васька еще раз оглядел в «бинокль» боевые позиции. В кадетском стане заметно было оживление. Там беспорядочно, как муравьи, двигались черные фигурки людей, по бугру разъезжал какой-то всадник.

Васька влез на тачку и вытер о штаны два пальца. Ребята оставили свои занятия и притихли в ожидании: сейчас Васька засвистит. Никто не умел свистеть так красиво, как Васька! Он ловко подражал птицам, умел свистеть с помощью мизинца, согнутого крючком, умел двумя пальцами, тремя, а то и вовсе без пальцев - одними губами, тогда свист выходил переливчатый, как песня жаворонка. У Васьки был свист-приказ, свист-окрик, свист-насмешка. Но если подаст сигнал к бою - вся кровь заволнуется!

Вот и сейчас не спеша и торжественно Васька заложил в рот четыре пальца, чуть-чуть откинулся назад, немного привстал на носки, и прозвучал воинственный, призывающий к бою свист.

- Подполковник Ленька, подавай команду! - приказал он мне.

Я вдохнул полную грудь воздуха и крикнул:

- Во-о-ру-жайтесь!..

2

Началась подготовка к сражению. Я надел валявшуюся у нас в сарае немецкую каску, привязал к пуговице рубашки кривую саблю, сделанную из обруча, и для красоты обвил ее красной ленточкой. За ремешок на каске я вдел два желтых одуванчика, чтобы всем было видно, что я главный подполковник. Высоко подняв голову, я покрикивал на ребят, а сам думал о том, что к одуванчикам на каске хорошо бы прибавить красный полевой мак. Я так и сделал, покосился в стеклышко: красиво! «Теперь бы Тоньке показаться», - подумал я. А она, глупая, как увидела, так и привязалась: «Возьми да возьми воевать». Я знал: Васька заругает меня, скажет: «Кого привел? Не хватало еще, чтобы и у нас, как у Керенского, солдаты в юбках были». Но Тонька со всех ног помчалась на Грязную, и уже нельзя было ее остановить.

Между тем в степь на тачках подвозили оружие: гайки, камни, обломки черепицы. Ими стреляли с помощью металок. Чтобы «выстрелить», нужно вращать металку вокруг головы вместе с камнем, а потом бросить свободный конец веревки, и камень с визгом полетит во врага.

Такими металками были вооружены многие. Кроме того, имелись палицы тяжелые дубинки с гвоздями. Были у многих железные прутья, загнутые на концах наподобие кочерги. Такими крючками хорошо хватать неприятеля за шею или за ногу.

Прикатили пушку, которую смастерили из самоварной трубы и резиновых подтяжек. Колеса у пушки были разные: одно от старой тачки, другое от разбитого фаэтона, да и стреляла пушка недалеко, зато смотреть на нее было страшно.

Армия у Васьки была небольшая, но надежная, Васька имел пять подполковников. Главный - я. Второй - Уча.

Если разобраться по совести, то главным подполковником должен быть Уча, а не я. Уча был на улице первым бойцом - ловким, горячим, смелым, хотя и без одной ноги. На зависть ребятам, он ловко лазил по деревьям, дальше всех скакал, хорошо плавал. Взберется на вышку над ставком, бросит в воду костыль, а сам ныряет за ним вслед, смешно дрыгая ногой. В бою Уча был незаменим. Он орудовал своим костылем, как шашкой, пикой, а когда нужно, и дубинкой. В редком бою кто-нибудь сбивал его на землю.

Третьим подполковником был Абдулка Цыган, по характеру добрый, но вспыльчивый: если рассердится - убегай, чем попало стукнет. Отец и мать у него были татары, и почему сына звали Цыганом, никто не знал. Абдулка умел танцевать по-татарски. Часто, собравшись где-нибудь у двора, мы просили его поплясать. Он ходил по кругу, пошлепывая ладонями себя по бедрам и напевая:

Алдым балта, Салдым тамга, Имянга тугель талга.