Повести

— Новостей много. Ян Мазур вернулся из Банской-Быстрицы. Был там в Словацком национальном совете. Видел товарищей Шмидке и Гусака. Они командуют всеми партизанскими силами у нас в Словакии. Видел генерала Голиана. Этот был начальником штаба нашей сухопутной армии. За ним части словацкой армады перешли на сторону национального восстания. У них есть сведения, что немцы большие силы против нас готовят. На севере, от Кежмарка, двигается к Попраду германская оккупационная армия. Президент Тисо испугался восстания, обратился к Гитлеру за помощью. Тот послал войска из Польши в Словакию...

— Немцам самим фронт держать нечем, — возразил Мурзин.

— Нет, Юрий-братор, ошибаешься. Не так говоришь. Немцы имеют большие резервы. Им надо обеспечить важные соединительные пути в Румынию и на восточный фронт. Потому они сделают все, чтобы очистить Словакию от восставших. Сейчас несколько германских дивизий наступают в направлении Червоной Скалы. — Ушияк достал из полевой сумки карту Словакии и развернул ее перед Мурзиным. — Вот здесь. Они хотят захватить железную дорогу, которая соединяет Среднюю и Восточную Словакию. Теперь там происходят сильные бои возле города Телгарт: наше восстание распространилось на большую территорию. На севере до самой Польши. На юге почти до границы с Венгрией. Чтобы такой район удержать, много сил потребуется. Поэтому Словацкий национальный совет, объявил всеобщую мобилизацию. В городах создаются отряды, народ идет в армию из деревень. Есть решение национального совета организовать военные и партизанские лазареты, сбор провианта для фронта. Народные и заводские комитеты призывают рабочих давать больше оружия. В Зволене даже бронепоезд построили. Но оружия еще не хватает.

Большая надежда на вашу помощь. Ян Мазур говорил, что возле Банской-Быстрицы на аэродром «Три дуба» каждую ночь садятся русские самолеты с оружием и боеприпасами. За несколько ночей больше ста самолетов. Перевезли от вас парашютно-десантную бригаду из армейского корпуса генерала Свободы. А вчера на этом аэродроме сели советские истребители с чехословацкими летчиками. Они будут прикрывать освобожденный район от немецких бомбардировщиков. Значит, скоро мы как регулярная армия начнем действовать...

Увлекшись разговором, Ушияк и Мурзин не обратили внимания на хозяйку, которая тихо прибрала со стола и удалилась в другую половину дома.

— И еще, — продолжал Ушияк, — в Банской-Быстрице состоялся объединительный съезд Коммунистической партии Словакии и социал-демократической партии.

— Зачем же вам это объединение? — удивился Мурзин.

— Тебе, Юра, сразу трудно понять. У вас в России все за партию коммунистов. А кто не с вами, тот к немцам ушел. И у нас есть такие, кто немцам служат. Но те, кто против фашистов, они не все коммунисты. Некоторые за Бенешем идут. Им буржуазное правительство подавай. Но раз они против немцев, значит, в этот момент наши друзья. С ними вместе мы сильнее. Социал-демократическая партия — это еще не самое страшное. Я думаю, что и с некоторыми буржуазными партиями сейчас можно идти на сближение, чтобы скорее бошей побить. Правда, народную власть они очень боятся, — раздумчиво проговорил Ушияк. — Боятся слова «партизан». И это понятно. В этих партиях плохо знают народ. Они забыли, что слово «партизан» наполнено для словака своеобразной традицией сопротивления. Корни этой традиции уходят в глубь средних веков, к феодальным бунтам. Предводители крестьянских восстаний перевоплощались в народных легендах в непобедимых борцов. Их образы манят к себе наших людей, формируют в них романтизм борьбы.

Нам, словакам, горы и глубокие леса всегда были как-то особенно близки. На севере и западе они образовали границу Словакии. За ними мы чувствовали себя в безопасности. Горы и леса были основным источником словацкого искусства, с ними сочетается вся жизнь словацкого человека. Поэтому и партизанская жизнь не будет далекой, не будет чуждой словакам. Горы и лес — это родной дом для каждого словака и чеха. А наши буржуазные партии этого не понимают. Я думаю, они сами боятся леса. И все же в борьбе против немцев мы могли бы найти общий язык.

Ушияк умолк, достал из кармана пачку сигарет и протянул Мурзину. Тот отказался. Прикурив от зажженной спички, Ушияк затянулся едким дымом.

— Спасибо, Ян, за науку. Хорошо говоришь. А что же все-таки майор Величко сказал?

— Величко говорит, что генерал Голиан и судруг Шмидке на этих днях приедут к нам, в Мартин. Хотят посмотреть, как мы здесь устроились. И еще сказал, что по всей Словакии народ копает окопы, строит противотанковые заграждения и нам тоже надо строить оборону Мартина на своем участке. Он просил, чтобы ты к нему завтра утром приехал.

— Та-ак! Значит, утром в штаб Величко поеду... Если, конечно, немцы...

Мурзин не договорил. Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату вбежал запыхавшийся радист Владимир Кучинский.

— Радиограмма с Большой земли! — выпалил он, передавая Ушияку клочок исписанной бумаги.

Скользнув взглядом по строчкам, командир отряда протянул телеграмму Мурзину: