Повести

— Не одолели нас греки, потому что стояли мы друг за друга твердо. И впредь так же стоять будем!.. Прощайте, братья! Мы еще вернемся и обороним с вами Дунай!..

Русское море приняло ладьи Святослава. Зыбь и ветер долго носили их по простору, пока не вошли они в Днепровский лиман.

Потом двинулись воины по Днепру, но в пути узнали, что печенеги и впрямь стоят у порогов. Тогда на общем совете решили не идти дальше и возвратиться в лиман, чтобы там зазимовать.

Святослав хотел усилить дружину, набрав в нее руссов, живущих в Тавриде, на песчаных косах лимана и в устье Днепра. С новыми силами надеялся он разбить печенегов либо еще раз совершить поход к Царьграду. Для стоянки выбрали остров Евферия[76] и морские косы, называемые Белобережьем за их белопесчаные берега.

Всю осень залечивали дружинники раны, ловили и запасали на зиму рыбу, отдыхали от ратных трудов. А зимой стало голодно: хлеба взять было негде. Людей к Святославу пришло немного, и весною собрался он идти по Днепру домой…

Вновь вступили ладьи в тихие днепровские воды.

На дружных веслах медленно пошли они против течения. Над плавнями тревожно закричали утки; хрюкая, метнулись из камышей кабаны.

По пояс в воде стояли весенние леса. Сменялись пологие берега холмами. Посреди широкой реки зеленели острова.

Головным шел Свенельд. Дружинник Улеб стоял у него на ладье дозорным. Улеб томился и все тянул песню про Киев — про красный княжеский двор, дубовые рощи на горе и светлую реку над горою.

На второй ладье шел Святослав.

Когда миновали низовья, был уже конец апреля. Пять дней пути осталось воинам до порогов. Свенельд, прикрывшись ладонью от солнца, подолгу всматривался вдаль.

— Печенеги! — вдруг тихо сказал он Улебу.

Юноша вздрогнул, зорко оглядел один и другой берег, но не заметил там ничего.

— Печенеги! — повторил Свенельд и показал рукой на небо за лесом. — Видишь дымки?.. Один, другой, третий… Это о нас кострами весть подают.

Два дня стояли в небе дымки; потом исчезли и больше не появлялись.

Один из дружинников с тоской сказал Улебу:

— Миновать бы пороги! А то ровно камень гнетет плечи.

— Гнетет! — отозвался Улеб. — Тяжко! Сердце изныло по родным местам!

Они замолчали. Молча выгребали по быстрину воины. Печенежских костров не видно было нигде.

Прошел еще один день. Ладьи приблизились к острову Хортице.

Утром они стали огибать его с юга, где Днепр, стесненный высокими скалами, мрачен, как горное ущелье.

Дикий камень всюду загораживал солнце, и вода казалась от этого черной; чайки в тишине носились над нею. Гулко звучали голоса дружинников — это летело от скалы к скале.

В полдень почти миновали остров. Ладьи скользили мимо последних утесов, где река была неглубокой, так что летом ее переходили вброд.[77]

Здесь было еще пустынней и тише. Каменистое дно просвечивало на стрежне. Большие голые камни торчали из воды. И вдруг ожили и загудели скалы.

Колпаки печенегов замелькали на кручах. Кочевники подняли свои стяги и затрубили в трубы, сделанные наподобие бычьих голов.

С высоты со свистом полетели печенежские стрелы.

Русские схватились за луки, прикрылись щитами, но печенеги уже были везде: вверху и внизу, справа и слева. Одни, кинувшись вброд, взбирались на торчавшие из воды камни, другие же устремились к ладьям вплавь.

Часть дружинников стала поворачивать вспять, стараясь уйти вниз по течению. Но не многим из них удалось это сделать — орда залегла на всем пути.

Князь кочевников Куря стоял на скале. Скрестив руки, смотрел он на реку, где воины его вели жестокую битву. Печенеги неистово дули в трубы, и рев их катился над водой, как гром.

Щиты и кольчуги не спасали дружинников. Кочевники поражали их стрелами отовсюду: с камней на середине реки и с отвесных утесов.

Стрела ударила Святослава. Она вошла в грудь, пробив железную сетку, и застряла в сердце. В этот миг рука его спустила в последний раз тетиву.

«Князь пал!» — пронеслось над рекой, и сотни голосов отозвались: «Уже нет в живых Святослава!»

Еще крепче сжали свои мечи русские, отражая натиск хищной орды.

Но она наседала.

Вскоре все воины на второй ладье были убиты, и печенеги взяли труп князя…

Из черепа Святослава они сделали чашу, оковали ее золотом и пили из нее на пирах брагу.

Вспоминая об этом отважном воителе, они говорили:

«Пусть дети наши будут похожими на него!..»

1947

НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

Нашествие Батыя

В 1236 году, весной, с верховьев Иртыша и склонов западного Алтая двинулись войска монголов. Их кони имели в изобилии корм и воду. Но кочевникам этого было мало. Они срубали вековые деревья, кормили листвою коней, а корою — баранов и оставляли позади себя пустыню, где уже более не росла трава.

Это была как бы перекочевка. Десятки тысяч семейств гнали с собой стада, тащили военные орудия.

Их вел внук Чингисхана, сын старшего сына, Батый.

Монголы покоряли на своем пути племена и народы и сколачивали из них новые боевые отряды.