Повести древних лет. Хроники IX века в четырех книгах, одиннадцати частях

За кашалотовый воск купцы отдают красивые тонкие ткани, серебряные и золотые ожерелья, браслеты, кольца, застежки, подвески, пряжки. Дают также золотые круглые и овальные монеты с надписями не такими прямыми, как священные руниры, но похожими на сплетения тонких червей. Для расчетов золотая монета удобнее всего, а надпись не имеет значения.

3

Бревенчатый настил длинной пристани, сложенный из целых неошкуренных стволов, опирался на лес свай из лиственницы, которая способна долго стоять в воде, не подвергаясь гниению. Для большей устойчивости пристани, а также для защиты в случае нападения на настил были навалены кучи камней и возведены стены из бревен, образующие узлы сопротивления.

У пристани чуть покачивались три других драккара, собственность Оттара. Кожаные причальные канаты были прикреплены к прикованным на столбах кольцам, величиной с колесо телеги. Другие борта заботливо оттягивались на якорях, чтобы драккары не помяло о пристань. Самое драгоценное достояние викинга – его драккары.

Умело направленный кормчим Эстольдом, «Дракон» медленно и точно разворачивался правым бортом. Его ожидали три или четыре десятка викингов. Они носили полное вооружение. Одни в броне с набедренниками и поножами, другие в кольчугах с железными юбками, надетых на кафтаны, сшитые из кожи бычачьих хребтин; все в простых или в рогатых шлемах. Это благородная тяжесть, она не утомляет викинга.

Несколько траллсов поймали брошенные канаты и осторожно подтягивали «Дракон». Не дожидаясь, ярл прыгнул на пристань. В боевом вооружении он не рискнул бы. Между бортом драккара и пристанью оставалось по крайней мере пять шагов. Нет, скорее шесть, чем пять…

Оттар коснулся как раз крайнего бревна причала и задержался на миг. Казалось, что он упадет между пристанью и драккаром, но он переступил вперед. Стало очевидным, что ярл нарочно задержался на краю. Это была своеобразная шутка, в духе викингов. А прыжок был не только силен и смел, он был красив. Однако же это была лишь игра вождя, обдуманно утверждающего свое превосходство, поступок человека, знающего, что на него смотрят, и ничего не делающего зря.

Никто из викингов, встречавших «Дракон», не пошевелился. Протянуть руку сыну Вотана, если он не попросил об этом, значит усомниться в его храбрости и силе, нанести тяжелое оскорбление.

Вслед за Оттаром прыгнули Галль и Свавильд, телохранители ярла.

Гиганты ростом и силачи, они были также и берсерками – воинами, которых в бою иногда охватывало безумное опьянение убийством, удесятерявшее силы. За беспричинные убийства, насилия и поджоги тинг изгнал их и объявил вне закона.

Они нашли надежное убежище во владениях нидаросского ярла.

На обширной пристани не сделалось тесно, хотя к охране причала присоединилось около сотни викингов, вернувшихся с моря. Каждый, не слушая других и стараясь перекричать соседа, рассказывал о своих подвигах, о брошенных с громадного расстояния гарпунах, о китах, убитых с одного удара, об острогах, которые целиком ушли в тело морского зверя, об ударах железной боевой дубины, разбивавших, как яйца, черепа кашалотов, о стрелах, настигавших птицу под облаками…

Никто не противоречил самохвальству. Проявления силы и ловкости были возможны, выражение же сомнения грозило злобной кровавой ссорой, а стычка влекла риск наказания смертью, так как нидаросский ярл не допускал убийств между своими. Но не следовало быть и излишне доверчивым – легковерие вызывало обидные насмешки. Викинги были постоянно настороже, между ними не было братства, товарищества, а только боевое содружество, в котором каждый стоял за себя, а за других – лишь по деловой необходимости.

Больше суток на «Драконе» никто не спал ни минуты; все, не исключая ярла, в свою очередь садились на рум и гребли в полную силу. Ничего не ели, кроме случайного куска вяленого мяса, – было не до еды, страсть истребления владела добычливыми охотниками. С запасом пресной воды покончили в первые же часы погони за морскими зверями. Однако никто не выказывал нетерпения, каждый прославлял себя хриплым голосом, насильно выталкиваемым из пересохшей глотки.

В сущности, во всем этом не было вымученной рисовки. Викинги умели переносить настоящие лишения, не такие, как пустяковые неудобства короткой охоты. И сейчас они могли бы без отдыха пуститься в открытое море.

Наконец шумная толпа направилась вверх по дороге, брошенной змеиными петлями на крутой берег фиорда. Стража осталась на пристани.

Нет часа, когда на Гологаланд и на Нидарос не может налететь флотилия любого свободного ярла, привлеченного запахом известного богатства Оттара. На далеких мысах и вершинах, командующих подступами к фиорду, ждут дозоры. Они бдительно следят за морем и поддерживают сухим топливом огонь в очагах, укрытых от ветра и дождя. Охапка сырой травы или соломы даст тревожный клуб черного дыма.

На берегах заготовлены нацеленные камнеметы и самострелы, готовые послать камни и дротики в драккары нападающего, когда они появятся в горле фиорда.