Повести и рассказы

Сидевшая за соседним столиком молодая артистка рассказывала своим подружкам:

- Только что ко мне в вестибюле подходит Пат и спрашивает: «Вы были на репетиции?» - «Была!» - говорю. «И вам это нравится?» Говорю: «Нравится!» - «Беда в том, что вам не с чем сравнивать!» - «Почему не с чем? Я сравниваю…»

- Верочка, дай мне горчицу! - попросила Зина молодую артистку.

- У нас на столе есть горчица, - сказала Лера. - И неужели рядом с Патом в театре нет ни одного Паташона?

- В смысле роста?

- Нет… в другом смысле. Он ни с кем в театре не контактируется? Проще сказать, не дружит? Хотя я сама знаю, что нет.

- К нему многие относятся уважительно, - сказала Зина.

- Не грубят ему?

- Преклоняются перед его эрудицией. Но нельзя… Как бы это тебе объяснить? Нельзя читать футболистам лекции о пользе спорта, а на поле не выпускать!

- У меня нет папиной эрудиции, - сказала Лера. - И мне не с чем сравнивать ту сцену, которую я сегодня увидела. Только я поняла, что вы покажете не просто шекспировскую трагедию, а трагедию о юных и для юных.

- Это чувствуется?! - воскликнул Андрей, не отвлекавшийся до сих пор от еды. - Я бы расцеловал вас.

- Уже?! - сказала Лера. (Андрей уткнулся в тарелку.) - На сцене вы были гораздо решительней!

- Нет, действительно здорово, если уже сейчас чувствуется, что это будет для юных! - сказала Зина. - Надо знать своих зрителей. Понимаешь?

- Понимаю, - с неожиданной грустью ответила Лера. И, обратившись к Андрею, сказала: - А вам необходима диета.

На вечернюю репетицию она тоже осталась.

Это была репетиция, которую Зина называла «реставрацией». Репетировали тот спектакль, которым Андрей начал свое знакомство с ТЮЗом.

Он бегал по сцене и умолял актеров быть обаятельными.

- Поймите, Анна Гавриловна должна всех вас любить! Иначе нет никакой трагедии… Ну, перейдет в другую школу - и все. А она не может с вами расстаться! Как с родными детьми… Но тут есть разница! Родных детей любят все равно, какими бы они ни были. А учеников только тех, которые стоят любви. Вот к вам, например, она привязана потому, что вам тяжело: неизлечимо болен отец, маленькие брат и сестра - от вас раньше времени ушло детство… А вы ей необходимы, потому что она первая разглядела ваше математическое дарование. А вы очень добры ко всем, даже к тем, кто этого не заслуживает, - и потому она к вам тоже очень добра… Только я должен поверить в то, что от вас в самом деле раньше времени ушло детство, в то, что вы действительно будущий математик, а вы и правда очень добры… Верю же я, что Зина бросится на защиту учительницы математики, которая ставила ей одни только тройки! Я верю: она выскажет в глаза все, что думает, другой математичке и даже директору школы. И не послушает тех, кто будет советовать ей «не встревать». Простите меня, пожалуйста… Я знаю, что надоели эти режиссерские «верю», «не верю», «вижу», «не вижу». Но я сейчас не могу найти других слов.

Андрей улыбнулся так честно и безмятежно, что всем захотелось выполнить его просьбу.

Когда возвращались домой, Лера сказала:

- Люди искусства умнеют в работе… Я помню, у папы был знакомый драматург. За столом он не мог связать пяти слов, а после его пьесы я целую неделю думала. Или был еще один известный актер-комик. Я помню, его пригласили на Новый год, чтобы всем было весело. А он сказал за всю ночь только два слова: «Здравствуйте!», когда к нам пришел, и «До свиданья!», когда со всеми прощался… Андрей, что вы там шепчете? Что-то, кажется, про матерей, которые бросают детей своих?…

- Готовлюсь к репетиции с Ксенией Павловной.

- К третьей… за один сегодняшний день?

- Вы же говорите, что люди искусства умнеют во время работы. Вот я и стараюсь! К тому же нам с ней послезавтра показываться.

- Что-о?! Так скоро? - уставилась на него Зина.

- Мне кажется, не стоит тянуть. А то Ксения Павловна передумает. Я это чувствую.

- Она ужасно волнуется, - сказала Лера. - Отец не может понять, в чем дело. Если это получится…

- Получится! Я не сомневаюсь, - сказала Зина.

- Я всегда мечтала, что мама вернется на сцену. Я ведь жутко тщеславная! Вот, думала, тогда я приглашу в зал всю нашу школу. Устрою общественный просмотр! А потом мама придет к нам в школьный зал, чтобы рассказать о своих творческих замыслах. А уйдем мы с ней вместе у всех на глазах. И у Мишки Баранова…

- Кто это? - спросил Андрей.

- Я его уже разлюбила. Он остался на второй год в седьмом классе.

- А на спектакли, которые ставил Николай Николаевич, ты никого не приводила? - спросила Зина. - Он вообще ставил спектакли? Я давно хотела тебя спросить,

- Вообще ставил. Для взрослых, конечно. Но больше как бы… руководил театром. Преподавал в училище. В школу я его приводила. Он нравился старшеклассницам… Они даже не слышали, что именно он говорил: смотрели! И я этим очень гордилась. Но все же актриса совсем другое… Я жутко тщеславная. Это стыдно?

- Да нет… - с добродушной улыбкой заверил ее Андрей. - Может быть, вы сумеете привести на спектакль, в котором будет играть Ксения Павловна, весь медицинский институт.

- Я вас тогда расцелую! - Но не раньше, - сказала Зина.