Повести и рассказы

Через три дня она принесла зарисовку «Мой день». Начинала Миронова так:

Я проснулась в семь часов десять минут по местному времени. Было утро. Я умылась на кухне, потому что в ванной комнате мылся сосед. На кухне у нас стоят два стола, потому что в квартире живут две семьи: у каждой по одному столу. На кухне два окна: одно выходит лицом на улицу, а другое - лицом во двор. В семь часов тридцать минут по местному времени я съела одно яйцо всмятку, один бутерброд с сыром и выпила один стакан чая с сахаром. Так начался мой трудовой день…

Святослав Николаевич похвалил Миронову:

- Много конкретных, тебе одной известных деталей!.. Миронову приняли в литературный кружок.

- Ну, а над чем ты будешь работать дальше? - спросил Святослав Николаевич.

- Над чем скажете…

В ее груди билось послушное женское сердце!

Трех человек уж приняли. Но этого было мало. И тогда Святослав Николаевич предложил вступить в кружок Наташе Кулагиной.

Это было самое замечательное существо в нашем классе. И во всей школе. И во всем городе!

Ростом она была такой, как надо… Да что говорить!

От самого дня рождения я никогда не был ветреником. И никогда не вел рассеянный образ жизни. Наоборот, постоянство было моей яркой особенностью:

Наташа нравилась мне с первого класса. Она была полна женского обаяния. На переменках девчонки липли к ней со всех сторон: каждой хотелось походить с ней по коридору под руку. Это меня устраивало: если уж не со мной, так пусть лучше с ними!

Наташа часто записывала что-то в толстую общую тетрадку. Когда Святослав Николаевич пригласил ее в кружок, она сказала:

- Я не сочиняю, а просто записываю мысли. Так, для себя. О фильмах, о книгах…

- Это должно быть любопытно, - важно изрек Покойник. - Ты ведь и классные сочинения всегда пишешь оригинально, по-своему.

- Старик Покойник нас ааметил и, в гроб сходя, благословил! - сказал я с плохо скрываемым раздражением.

Мне не понравилось, что Покойник хвалил Наташу. Не хватало еще, чтоб над очередным его стихотворением появились новые буквы: «Н. К.».

- О книгах, о фильмах?.. - переспросил Святослав Николаевич. - Значит, у тебя критическое направление ума! Вот и прекрасно. Нам нужны разные жанры.

Поэзия и проза уже представлены. А теперь вот и критик! Будешь оценивать произведения членов кружка. Если острая наблюдательность подскажет тебе недостатки товарищей…

- Но я ведь просто записываю свои мысли… Что ж, я буду высказывать их вслух?

- А ты высказывай не свои, - посоветовала Миронова. - Поговори со Святославом Николаевичем, еще с кем-нибудь. Учебники почитай.

Наташа словно бы не расслышала ее слов.

- Нет, я не могу оценивать чужие произведения, - сказала Наташа. - С глазу на глаз могу. А так, в торжественной обстановке… Я не могу себе это позволить.

- Для начала послушай, - сказал Святослав Николаевич. - А потом творческий поток захлестнет тебя, увлечет в свое русло!

Она могла бы позволить себе все, что угодно, потому что ее считали самой красивой в классе. Но она не позволяла: в ее груди билось прекрасное сердце!

Через десять минут я попросился в литературный кружок.

- Ты тоже пробуешь силы в творчестве? - удивленно спросил Святослав Николаевич.

- Я хочу писать детективные повести…

- Прыгаешь через ступени?

- Как это?

- Нужна постепенность: сперва зарисовки, потом рассказы, а потом уже повести. Впрочем, не хочу наступать на горло твоей песне. Ты уже что-нибудь сочинил?

- Предисловие… И еще кое-какие наброски.

Все это я показал сперва папе, а потом Святославу Николаевичу. Тогда я еще не знал, какая страшная история вскоре произойдет, и в предисловии об этом ничего написано не было.

- Твои портретные характеристики несколько однообразны, - сказал папа, - а эпитеты, думается, крикливы. Ты подражаешь высоким, но старым образцам. Так уже нынче не пишут. Это не модно.

- Но ведь моды меняются, - возразил мой брат Костя. - Раньше носили длинные пиджаки, потом стали шить короткие, а теперь опять носят длинные…

В пиджаках Костя разбирался - у нас дома его считали пижоном.

- Да, я согласен, - сказал папа. - Мода - вещь переменчивая. И потом, первый опыт… Первый блин!

Святославу Николаевичу мой первый «блин» очень понравился.

- Кое-где ты продолжаешь благородные традиции рыцарских романов. В смысле стиля, конечно, - отметил он. - Могут сказать, что это несовременно…

- Мода - вещь переменчивая! - воскликнул я.

- Безусловно. К тому же я не хочу наступать на горло ни одной вашей песне!

Острая наблюдательность тебе многое подсказала. И еще подскажет! Так что…

Теперь в кружке уже…

- Пять человек! - быстро подняв руку, сказала Миронова.