Повести и рассказы разных лет

Он согнул руки и продолжал стоять, глядя на меня баран бараном. У него явно не было ни малейшего представления, что же делать дальше. Тут мне пришло в голову, что, может быть, если его разозлить, дело пойдет лучше. Резким движением я сбил с его головы шляпу - черный такой котелок, вроде полицейского шлема.

- Эй, ты чего?! - воскликнул булочник.

- Это чтоб вы разозлились, - объяснил я.

- Да я и без того зол, - буркнул он.

- Ну что ж, сейчас я подниму вашу шляпу, и мы сразимся.

Я наклонился, чтобы поднять шляпу, которая прикатилась прямо мне под ноги, - я уже почти держал ее в руках, как вдруг на меня обрушился столь мощный удар под дых, что я не мог ни встать, ни сесть. Удар, полученный мной, когда я наклонялся за шляпой, был нанесен не кулаком, но ногой, обутой в подкованный сталью ботинок, один из тех, что я видел стоявшими на облучке. Не в силах распрямиться или сесть, я прислонился к дубовой балке перелаза и только громко постанывал от боли - удар был нешуточный. Далее мучения во время припадка не могли сравниться с болью, которую испытываешь, когда тебе угодили подкованным ботинком под ребра. Когда я наконец смог выпрямиться, я обнаружил, что краснолицый мужлан преспокойно укатил на своей тележке - ее нигде не было видно. Девица из табора стояла с другой стороны перелаза, а по полю, с той стороны, где в лощине жгли костер, бежал какой-то оборванец в лохмотьях.

- Почему ты не предупредила меня, Генриетта? - спросил я.

- Да не успела я, - рассердилась она. - А вы - вы-то почему такой лопух, что повернулись к нему спиной?

Оборванец наконец добежал до того места, где стояли мы с Генриеттой, увлеченные беседой. Не буду пытаться дословно передать его речь - я заметил, что наставник, вместо того, чтобы "густо прописывать" диалект, предпочитает время от времени вкраплять в речь своих героев словечки, характеризующие их манеру говорить. Ограничусь лишь тем, что замечу: человек из табора был столь же прям и нелицемерен, как англосаксы, которые, - это совершенно недвусмысленно отмечено у достопочтенного Беды, - не стесняясь, называли своих предводителей Хенгист и Хорса [Братья Хенгист(?-488г.) и Хорса (?-455г.) - вожди англосаксонских племен, появившихся в Британии в 449 г. по приглашению короля Вортигерна, позвавшего их для борьбы с нашествием скоттов и пиктов, и захватившие Кент, где основали собственное королевство.] - одно из этих слов изначально значит жеребец, а другое - кобыла.

- За что это он вас? - спросил меня человек из табора. Одет он был в невообразимо поношенное тряпье. Крепкого сложения, лицо вытянутое, загорелое. В руке оборванец сжимал увесистую дубовую палку. Голос у него был хриплый и грубый, как у всех, кто живет на открытом воздухе.

- Этот тип вас ударил, - повторил он. - За что он вас пнул?

- Он сам напросился, - буркнула Генриетта.

- Напросился? Как напросился? - не понял человек из табора.

- Так. Сам просил, чтобы тот его ударил. Дал ему за это монету.

Оборванец, казалось, был в недоумении.

- Послушайте, господин, - пробормотал он. - Коль вы собираете пинки так я могу постараться для вас за полцены.

- Он застал меня врасплох, - объяснил я.

- А что вы еще хотели от этого типа - как-никак, вы сбили с него шляпу. - усмехнулась девица.

К этому моменту я наконец смог выпрямиться, используя дубовую балку перелаза как подспорье. Процитировав несколько строк китайского поэта Ло-тун-ана, говорившего, что сколь ни силен был удар, всегда можно представить удар того хуже, я огляделся в поисках пальто - однако его нигде не было видно.

- Генриетта, - спросил я, - что ты сделала с моим пальто?

- Эй, господин, полегче насчет Генриетты, слышите, - вспылил вдруг оборванец из табора. - Эта женщина - моя жена. Кто дал вам право звать ее Генриеттой?!

Я поспешил уверить ревнивца, что в мыслях не имел ничего непочтительного или оскорбительного для его супруги.

- Я-то полагал, будто она - всего лишь девица - из тех, что на все горазды, - сказал я, - а обычаи кочевого народа всегда были для меня священны.

- Начисто рехнулся, - пробормотала Генриетта.

- Как-нибудь я бы мог прийти в ваш табор в лощине и прочесть вам книгу наставника, посвященную вашему кочевому народу.

- Какому еще кочевому народу? - проворчал мужчина.

Я. Кочевым народом называют цыган.

Мужчина. Мы-то не цыгане.

Я. А кто же вы тогда?

Мужчина, Сезонные рабочие.

Я(Генриетте) . Как же тогда ты поняла все, что я говорил тебе про цыган?

Генриетта. Ничегошеньки я не поняла.