Повести и рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы

Новое толкование приобрел в драме образ донны Анны. Леся Украинка показала ее не беспомощной жертвой коварного обольстителя, а властной и честолюбивой женщиной, которая сама подчиняет себе Дон-Жуана. Она обещает ему титул Командора, а в будущем — королевскую корону. Дон-Жуан покоряется воле донны Анны, пробуждающей в нем честолюбивые стремления. Но в тот момент, когда он примеряет командорский плащ перед зеркалом, появляется каменное изваяние Командора, превращающего его в камень.

Поэтесса относилась с большой симпатией к созданному ею образу Долорес. Ради Дон-Жуана прекрасная и благородная девушка, лишенная кастовых предрассудков, жертвует собой, усматривая в этом свой высший принцип. «Над ней ничто «каменное» не имеет власти», — отмечала поэтесса в том же письме к Кобылянской.

«Каменный хозяин» — единственная драма Леси Украинки, увидевшая свет рампы в дореволюционном украинском театре (если не считать неудачной постановки ее ранней пьесы «Голубая роза» труппой Кропивницкого в Киеве в 1898 году). В 1914 году крупнейший украинский актер и режиссер М. К. Садовский поставил в Киеве «Каменного хозяина» и сам исполнял роль Командора.

Последняя законченная драматическая поэма Леси Украинки называется «Оргия» (1913). В ней показано столкновение двух культур: древнегреческой, пришедшей к упадку, и культуры римской, неотесанной, жестокой, опирающейся на грубую силу солдат-завоевателей.

Основной герой драматической поэмы — греческий патриот, певец Антей, безмерно страдающий оттого, что его родная земля покорена, что мысли и чувства греческого народа заглушены.

Антей не хочет ни почестей, ни славы от иноземных захватчиков. Сотрудничество с ними он воспринимает как предательство.

Леся Украинка бичует в «Оргии» растленную теорию «всемирного господства» и исключительности той или иной расы. В уста Префекта, представителя римской военщины, вложена проповедь этих реакционных идей.

Леся Украинка поставила в своей драматической поэме проблему борьбы с идеологией захватчиков и резко осудила изменников родины, идущих на соглашение с проповедниками идеи «всемирного господства».

Поразительны были взлеты творчества Леси Украинки. И несомненно, она создала бы еще много шедевров, если бы смерть в кавказском городке Сурами (Грузия) 1 августа 1913 года не оборвала бы ее мужественную жизнь. Ей было всего сорок два года. Они наполнены непрерывными творческими поисками и непрерывной борьбой. В некрологе, посвященном памяти Леси Украинки, большевистская газета «Рабочая правда» писала, что поэтесса, «стоя близко к освободительному общественному движению вообще и пролетарскому в частности, отдавала ему все силы, сеяла разумное, доброе, вечное. Нам надо сказать ей спасибо и читать ее произведения».

АЛЕКСАНДР ДЕЙЧ

М. Коцюбинский

Повести и рассказы

^{1}

Fata Morgana[3]

(Из деревенских настроений)

Перевод Н. Ушакова

^{2}

Часть первая

Когда Андрий Волык проходил мимо главного здания сгоревшего сахарного завода, воронье с криком взвилось над развалинами, внутри там что-то затрещало — и посыпались штукатурка и кирпич. Хотя сахарный завод, давно уже заброшенный, разрушался и зарастал травой, в пустых корпусах его время от времени слышался шум, и казалось, это гомон машин и голоса рабочих еще живут в старом помещении. Проходя мимо груды битого кирпича, белых пятен извести, полуприкрытых молодым бурьяном, мимо гнилых трухлявых желобов и черных дыр — окон, из которых будто что-то смотрело, — Андрий вспоминал прошлое. Какая-нибудь шина, блестевшая в траве, словно ползущая змея, или чугунное колесо, наполовину вросшее в землю, вызывали у него перед глазами картину шумной заводской жизни, и он видел себя у вагонеток с сахаром или у аппарата. Тогда он получал тринадцать рублей в месяц!..

— Было время, пане добродзею![4]

— говорил он громко сам себе и разглаживал седой ус.

Андрий направлялся к старому бересту на вершине холма. С него сползали заводские строения.

Налево от него серебряной рябью играл на солнце пруд, будто рыбы купались в нем, а за прудом, на другом холме, пряталась среди деревьев церковь. За берестом лежал внизу широкий зеленый луг, прорезанный излучинами синей реки. Вербы и ракиты серо-зеленым туманом катились по лугу и кое-где закрывали воду. На горизонте, в дальних окрестных селах, белели колокольни.

Было солнечное воскресное утро на Фоминой^{3}. По церквам звонили. Далекие колокола гудели в ясном воздухе тихо и мелодично, и казалось, это звенит золото солнца.

Андрий глядел на развалины завода и радостно покачивал головой.

— Га! Недолго так будет!.. Они как возьмут в свои руки, быстро дадут пар…

«Они» — были немцы или чехи, а может, и евреи, приезжавшие шесть лет назад осматривать сгоревший сахарный завод. Хотя потом никто уже не интересовался развалинами, но Андрия не оставляла надежда, что вот-вот неизвестно откуда наедут паны, все починят и пустят завод.