Повести исконных лет. Русь до Рюрика

Известно: стоят в бою русы вместе крепко, но в жизни друг друга опасаются, ибо всегда стремятся отнять один у другого; и даже в отхожее место с оружьем ходят. Они мало доверяют друг другу — только лучшим друзьям, и коварство между ними происходит часто. И если кому из них удастся приобрести имущество, то другие тотчас начинают ему завидовать и пытаться это имущество отнять, не избегая подчас даже убийства или ограбления[107]. И поговорка такая есть меж ними: русы друг друга едят и тем сыты бывают. Но на поле брани стоят друг за друга крепко, и жизнь отдают по приказу князя своего или за други своя; и то постигнуть не могу я, как в них и то, и иное соседит. Но за князя стоят все крепко, хоть в те лета сами выкликали их на вече за силу и удачу.

Потому так, думаю, что были русы поначалу торговцы, в отличие от норманнов. Ходили они по рекам, обменивали у людей меха и везли их в Булгар и Хазаран. И слово такое было: «Пойти в русь» — значит, поплыть по весям дальним не за данью или полюдьем, а с обменом и торговлею. Оттого и ревность между ними, русами, большая — ведь и дрались часто, если в одно селение две руси приходили.

Уже потом, когда у них, у русов, не ярлы лодейные, а большие князья появились — там, где русы свои поселения ставили, — тогда уже начали они воинами становиться княжескими, дружиною, способною в строю биться.

А еще от того такие русы, что поначалу были они из норманн — а всем известно, что норманны люди свирепые и отчаянные, и правды[108] меж них нет. Потом, когда русь на землю оседать стала, и девок местных брать, и стали к ним люди вольные приходить, выроды и изгои[109] из славян, веси, чуди, мери и прочих, стала русь сама местного, и от норманнов постепенно отдалилась. И ныне не любят друг друга русы и норманны — считают русы эти земли своими и бьются за них против норманнов, приходящих с набегами. А норманны русов считают людьми слабыми, променявшими воинское дело на торговое.

И так и доныне, когда ставит великая княгиня Ольга ловы и повосты там, где преже вольная русь сидела — в Плескове, и в Хольмгарде, и в Ростове, — и примучивает русь иную под Русь Киевскую. Идут русы многие в Русь Киевскую, и княгине служить, а иные уходят в вольные ватажки, кульфингами прозываемые, но к норманнам на Северный путь, ни в даны, ни в свей не возвращаются, ибо чужие они и не любят друг друга.

Так и ныне видно, когда стоит нелюбие меж Святославом и Свенельдом, хотя и воюют вместе греков. Святослав бо рус русский, а Свенельд к руси сперва как варяг прибился, и ухватки у него норманнские, а сам он из свеев.

Но вернусь к повести своей.

И так не пошел Аскольд к царю. Но, ожидая гнева хазарского, послал за варягами и за пактиотами[110] славянскими, и были то поляне и часть северян и дреговичей; и в Полоцк послали.

Вышло же так, что предвидел царь хазарский сие; вослед послу каганскому, иже с дружиною малою пришел, войско хазарское следовало.

И вылез хазарин из лодьи — переправлялся ведь он перед Боричевым взвозом — и велел: да выйдет Аскольд-князь к нему и выкажет уважение кагану в его лице. И не мог Аскольд отказать в том: не пришли ведь еще пактиоты его. Вышел он к послу с хлебом-солью и поклонился низко; тут выхватил посол меч и вонзил в спину князю русскому, сказавши: «Утаил выходы хазарские от кагана, вышел из воли его; не быть тому живу, кто так еще сделает».

И убоялись люди, видя, что войско хазарское подходит, и отступились. И до ночи лежало тело Аскольдово; лишь на закате подняли тело князя и с плачем похоронили его. И есть могила его в Киеве и до сего дня; зовется Аскольдовою могилою.

И многие русы изошли тогда из Киева, и пошли кто в Полоцк, кто в Плесков, кто в Ладогу, а кто, из недавних русов или из варягов, вернулись на Северный путь, и много золота и серебра принесли с собою в Бирку и на Готланд, в Висбю-городок.

А был среди них муж могучий, именем Кетиль Лосось, сын Халльбьерна Полутролля с острова Храфниста, что в Трондхейме. Варягом пришед к Аскольду, но в войне с греками по правую руку от него стал. И знал он, что не простят того хазары, и бежал тайно из Самвата. И вернулся на Северный путь, и родил там сына, и пошел от него род нынешних князей великих киевских[111]

.

И многие другие бежали из русов и варяг, как сказано, и так не стало первой Руси Киевской, но посадили хазары в Самвате своих воев хазарских — не было ведь больше угрозы от угров. А дань стали сами брать со славян — по щелягу и по бели[112] с дыма. И возопили тогда славяне — малую бо в сравнении с тем дань брали русы, а девок уводили только по согласию.

В лето 6371 (863). Сказал сын Аскольдов, что отмстит он за отца. И собрал русь, и варяг, и славян — сохранил он бо злато отеческое, хоть и бежал из Самвата. И напал на хазар. И была сеча крепка и почти победила русь. Но тут пали на плечи ей печенеги; и так порубили русь, и сын Аскольдов погиб.

А Дира в Тмутаракани служил царю и ходил в то лето за море Хвалисское в Табаристан, и много добычи взял.