Повести исконных лет. Русь до Рюрика

А были они любимыми дружинниками своих князя и ярла, и восстала обида и в Игоре, и в Свенельде друг на друга. И чтобы не сделать умаления всей руси, решили Игорь и Свенельд вместе судить людей своих. И судили мудро: приговорили обменяться имуществом их, что было на них во время драки той, и через то помириться. И получил тут Дунай оружие сломанное и одежду порванную Добрына, а тот получил разрубленный шатер и пустые корчаги из-под вина Дуная. И сказал тут Игорь: «Поняли, ради чего дрались вы? Будет вам за гордыню вашу!» И славил народ мудрость князя, и песню о том поют и ныне кощунники[174] на пирах.

Но продолжали русы игоревы завидовать свенельдовым, и тогда решил великий князь увеличить дань с полюдья, изменивши порядок его по совету Ольги. Предложила же она заменить полюдье, когда русы входят в земли подданных племен и забирают дань, на налог, похожий на греческий, — когда тиуны княжеские собирают его в землях племен. Не хотели ведь старейшины согласиться с увеличением дани русской, а без денег князь великий не мог увеличить войско и защититься тем от хазар.

Знал при том князь, и русь знала, что привозят старейшины на повосты не всю ту дань, что собирают для полюдья; много же рухляди меховой себе оставляют и потом в Царьград везут вместе с русами. Сказала Ольга мужу своему: «Потому так делается, что дани для руси собирают не князья русские, а старшина родовая да племенная; забирает князь то лишь, что они для руси отложили; а сколько они отложили для себя, русь не знает».

А через дань ту утаенную, говорила Ольга, усиливается знать племенная, а русь ослабляется. Потому-де нужно племенных вождей да князьков от сбора дани для полюдья отстранить. И само полюдье отменить, а вместо того установить твердые оброки.

Сказала Ольга еще: «Сейчас русь ест с ладони племен, дань дающих, а должны племена ести с ладони русской, что наделять их будет и давать их же дань как награду за верность».

И про то я точно знаю, ибо сама мне Ольга, великая княгиня, то рассказывала, когда пресвитером был в Русь Киевскую направлен.

Сие тоже показывает, что дочь сия человеческая умна и разумна была не по-варварски с самоей юности своей: она ведь так предлагала установить не полюдье варварское, а обложение постоянное, как то в Ромейской империи делается.

И так решил Игорь по совету Ольги: отправит-де он, великий князь, своих слуг в земли племен русских — тиунов и ябедников, службою и милостями обязанных только ему, а не местным старейшинам и князькам. И для того да поставят в каждой земле русской княжьи повосты да погосты, урочища, ловища и доли. И собирают-де мужи княжьи дани русские, свозят дань в урочище; там же ее принимают и считают мужи княжьи набольшие, затем везут в погосты.

И тогда отправился князь с русами и дружиной своею в полюдье к древлянам и стал там устанавливать погосты и урочища, и примучивал тех, кто сопротивлялся новому порядку. И дошел до земель родов древлянских готских — так ведь называли себя иные роды древлянские, полагая ложно, будто происходят они от готов древних; и князь их звался Мал, а главный город их был Искоростень, что по-русски означает Каменный Утес.

И были древляне те искоростеньские злы на князя великого, что собрал с них даней выше урочного; а еще ревновали они древлян вруческих к русам — из тех ведь древлян вруческих происходила мать Игоря, жена великого князя Олега Вещего; оттого ходили вруческие древляне по правую руку от русов.

И утаил Мал от великого князя долю от дани; но узнал о том Игорь и решил забрать ту дань. Для того пошел он с дружиною малой — большая ведь часть той оставалась сторожить основную дань — к городу древлянскому, где, сказали ему, хранил Мал утаенную часть.

Мал же, услышав, что идет Игорь, сказал: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». И выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружинников его, так как было их мало. А Игоря привязали к двум березам согнутым и отпустили деревья, и так разорвали его на части. И закопали тело Игоря-князя там же, возле Искоростеня-города, у погоста русского, и с людьми его.

А князь Мал не посылал к русам с известием, что убил князя их, но исполчал землю деревскую. Оттого узнала русь о гибели князя своего великого, когда у кривичей уже была в полюдье, в Смоленске.

Ольга же была в Киеве с сыном своим Святославом, и кормилец его был Асмуд, а воевода Свенельд.

Послали к Ольге с известием о гибели мужа ее; ничего не сказала великая княгиня, но велела укреплять крепость киевскую Самват. И говорила тем, кто усмехался на то: «Ведомо мне, что не так сильны древляне готские, чтобы Самват крепость взять; но надобно встретить хазар, ибо нечем платить им выход будет хазарский; да и не гоже то руси, когда князья ее великие умерли, ту дань хазарам обещавшие».