Повести о Максимове

— А, Михаил! Подумать только, встретились, и где — в родимых пенатах! — воскликнул он и принялся трясти за плечи Максимова. — Такой же! Все такой же! Только вроде плотнее стал. Это что, для, солидности? А бороду куда девал? Значит, уже капитан второго ранга? Персона грата!

Максимову стало неприятно. Все пережитое всколыхнулось в душе, отозвалось болью. Он с неприязнью смотрел на холеное, раздобревшее лицо Зайцева.

— Как живешь-то? — продолжал Зайцев, крепко держа руку Максимова.

Максимов отстранился.

— Живу нормально. Командую кораблями ОВРа.

— Тральщиками, что ли?

— Да, тральщиками, — нехотя ответил он.

— Стало быть, в самом фокусе жизни.

— Вроде так.

— А я только из Америки. Делами ленд-лиза занимался, — как бы невзначай сообщил Зайцев.

«Высоко взлетел!» — отметил про себя Максимов и не без иронии спросил:

— Товарищ Кормушенко тебе поспособствовал или кто другой?

Зайцев нахмурился:

— При чем тут Кормушелко? Было бы тебе известно, это — особое правительственное задание. Ты знаешь, через какое сито просеивают, прежде чем туда послать?!

— Полагаю, — нехотя отозвался Максимов. Зайцев как-то сразу потускнел, нахохлился, дал понять, что оскорблен в своих лучших чувствах.

— Ну, поддержал Кормушенко.

При всей внешней солидности Зайцев сейчас выглядел жалко.

— Извини, я тороплюсь на доклад к командованию, — козырнув, сказал Максимов и повернулся.

Он добрался до штаба флота, поднялся по ступеням, но дверь не открыл. Сперва глянул вниз — Зайцева уже не было. Максимов вернулся и зашагал по дороге, ведущей, в сопки, не отдавая себе отчета в том, куда идет. Он шел тяжелой походкой, потрясенный этой встречей.

Вернулся на корабль, снял шинель и только сел в кресло, как раздался телефонный звонок. В трубке послышался всегда мягкий, певучий голос начальника штаба ОВРа:

— Принимай нового командира.

— Кого именно?

— Тебе повезло. Из Америки прислали.

У Максимова сжалось сердце: так и знал, что это может случиться.

В трубке что-то прошуршало, и начштаба с укором спросил:

— Ты что же, разговаривать со мной не хочешь?

— Прошу извинить! Очень уж все это неожиданно, — неловко оправдывался Максимов.

— А-а-а... Тогда претензий не имею. Встреть командира, потолкуй с ним и позвони.

Максимов поднялся, схватил шинель и спешно начал собираться. «Пойду к члену Военного совета, — решил он, — все как есть расскажу». Он на минуту представил себе разговор с членом Военного совета. Тот выслушает, покачает головой: «Стыдитесь! Родина в опасности, а вы вздумали старые счеты сводить. Мало ли какие отношения складывались до войны! Извольте забыть о них. У нас один общий враг. Понимать надо...» Что на это ответишь?

Сбросив шинель, Максимов зашагал по каюте. Он силился убедить себя в том, что сейчас у него нет права ворошить прошлое. Служба службой, а дружба уже растоптана. Осталась служба, и надо нести ее как подобает.

Стук в дверь заставил Максимова подтянуться и принять обычный деловой вид.

В каюту нерешительно вошел Зайцев. Он был в своем щегольском плащ-пальто и фуражке с целлофановым верхом, из-под которой кокетливо выглядывал рыжий чуб.

— Капитан третьего ранга Зайцев прибыл для дальнейшего прохождения службы, — доложил он, держа руку под козырек.

Лицо с рыжими, сдвинутыми у переносицы бровями выражало чувство собственного достоинства: «Вот видишь, ты не хотел разговаривать со мной, а начальство приказывает служить вместе — и, будь любезен, выполняй».

— Раздевайся, — Максимов указал глазами на вешалку.

Зайцев снял пальто, присел к столу, помедлил, не зная, как обращаться — на «ты» или на «вы».

— Пришел я в отдел кадров, меня спрашивают: «Хотите к Максимову на тральцы?» Я сказал: «Не возражаю». А вышел с назначением — червячок внутри точит. Вспомнил, как встретились в убежище, и думаю: «Пожалуй, опрометчиво поступил».

— Все от тебя зависит, — холодно сказал Максимов. — Если решил добросовестно служить, хорошо воевать, то какие могут быть опасения?

— Время покажет... — многозначительно заметил Зайцев и замялся. — Где семья, что с Анной?

Максимов отвернулся, посмотрел в иллюминатор.

— В начале войны в Харьков подались. Застряли у немцев. Где теперь — не знаю. — Он сжался, как будто от боли, и, не сразу придя в себя, спросил: — Ну а твоя жена где? Как Лидочка?

— Не спрашивай. Один как перст.

— Печально, — заметил Максимов. — Ну да ладно, это все в прошлом, давай о деле. Скажи, приходилось тебе когда-нибудь командовать кораблем?

Зайцев оживился:

— Перед Америкой три года на тральщике помощником трубил.

— Ну что же, в таком случае завтра принимай двести пятый. Служба нелегкая. Больше нас никто не плавает. Ходим в дозоры, высаживаем десанты, несем конвойную службу, — бесстрастным голосом перечислял Максимов, стараясь больше смотреть на карту. — Вон куда забираемся. До самого острова Медвежий. Конвои союзников встречаем и порожние транспорты обратно конвоируем...

Зайцев тоже смотрел на карту.

«Удивить решил, — неприязненно думал он. — Далеко ли до Медвежьего? Вот прошел бы, как я, с конвоем из Америки! Ему такое даже не снилось».

Но из деликатности спросил, делая ударение на «ты»: