Повести, рассказы, статьи

А сейчас Дуганов держал ее под руку, как какую-нибудь артистку. Они прошли мимо, даже не взглянув на Алешку, который изо всех сил натирал лыжи. Дуганов что-то рассказывал, а Майка смеялась. Но не очень громко.

Вечером поразительную новость Алеша сообщил ребятам. Ему никто не поверил. Чтобы Дуганов просто так, за здорово живешь, пришел к Майке Сорокиной? Не может быть! Чепуха! Во-первых, у него своя машина и он пешком не ходит, сказал один. Во-вторых, он женатый, сказал другой, и живет на Первой Мещанской. Третий заявил, что «Дуган» живет вовсе не на Мещанской, а на Соколе. Ему это известно точно, потому что ему говорил один парень из первой детской команды. Но у сторонника Мещанской тоже нашелся «один парень» — из второй юношеской. Между знатоками разгорелся бешеный спор, посыпались взаимные оскорбления, и дело кончилось потасовкой.

Вскоре один из спорщиков встретил Майку на улице и спросил напрямик: где живет Эдик Дуганов? Майка ужасно покраснела, сказала: «Дурак ненормальный!» — и ушла.

Но даже после этого никто не хотел верить Алешиной новости. И только через три дня явилось подтверждение: среди бела дня, на глазах у всех Дуганов и Майка вышли из подъезда и сели в такси. Потом Алеша стал часто видеть, как они встречаются во дворе или на улице перед домом. Он сделался невольным шпионом этих встреч. Его мучили любопытство, и ревность, и робость, и гнетущее сознание собственного ничтожества. По-видимому, он испытывал первые муки неразделенной любви.

Он вертелся вблизи молодых людей, когда вечером они стояли в подъезде. Услышав стук лифта на своем этаже, он бросался к двери, надеясь увидеть Дуганова. Иногда Дуганов обменивался с Алешей двумя-тремя словами («Как учишься, ничего? Ну, молодец!.. А как тебя звать-то?») и даже угощал Алешу ирисками, а иногда проходил мимо Алеши, не узнавая его и даже как будто не видя. И Алешу бросало то в жар, то в холод.

Когда Алеша приходил на каток, ребята кидались к нему с расспросами:

— Видел «Дугана»? Что он говорит?

Им казалось, что они разговаривают запросто: еще бы, ездят в одном лифте! Алеша откашливался, отвечал солидно:

— Видел, конечно. Вчера вечером. Меня как раз мать в аптеку послала… Возвращаюсь — они в подъезде стоят, целуются. Я поздоровался…

Это никого не интересовало.

— А когда чехи играют?

— Какой состав, неизвестно?

Тут уж приходилось фантазировать:

— «Дуган» сказал: выиграем законно. Состав, значит, примерно такой…

Один «Тумба» не мог простить Алеше этой неожиданной популярности. Во время игры он со злобным упорством преследовал его, сбивая с ног и вообще пытался всячески унизить как игрока. Толкнет в спину, даст подножку да еще насмехается:

— Силовая борьба! А если слаб в коленках, не лезь на каток.

Как раз в коленках «Тумба» был слабее Алеши; толстый, нескладный, он держался на коньках неуверенно и не умел кататься задом. Зато в «куче-мале» он был королем. Однажды во время свалки на льду вблизи катка появился Дуганов: Алешка первый заметил его и закричал издали:

— Дядя Эдик, вот объясните нам!..

— «Дя-дя Э-эдик!» — передразнил «Тумба» гнусавым басом. — Какой племянничек выискался…

— Он говорит, — продолжал Алеша, — что можно толкаться в спину и локтями, как хочешь. Так канадцы играют, говорит.

— Кто говорит? — спросил Дуганов.

— Вот этот, Женька!

«Тумба» надулся и крикнул сварливо.

— Я не так говорю! Я вообще говорю!

— Постой, не ори, — сказал Дуганов. — Я видел, как ты играешь. Главное, ты на коньках плохо бегаешь.

— А они, что ли хорошо?

— Смотри, какой горластый! — Дуганов с удивлением покачал головой. — Сейчас, ребята, я вам объясню, что такое силовая борьба.

Дуганов легко, одним махом, перепрыгнул через заборчик и вышел на каток. Его ботинки на толстой белой подошве заскользили по льду, и он чуть было не потерял равновесия, но, конечно, сейчас же выпрямился. Ребята мгновенно окружили Дуганова. «Тумба» тоже приблизился, хотя и встал позади всех, угрюмо глядя под ноги.

— Да, — сказал Дуганов, обернувшись к Алеше. — А ты слетай пока на пятый этаж и скажи, что я жду во дворе.

Алеша заковылял на коньках со всей скоростью, на которую был способен. Надо было вернуться на каток как можно скорее.

Дверь отворила Майка. Она была в халате, непричесанная и что-то жевала.

— Быстро одевайся! Тебя «Дуган» ждет во дворе! — выпалил Алеша.

— Что, что? — важно спросила Майка и покраснела. — Кто меня ждет?

— Дуганов! Во дворе ждет.

— Ничего с ним не сделается, подождет. Скажи, скоро выйду.

В коридор выглянула Майкина мать, Анна Кузьминична, и недовольным голосом спросила, кто пришел.

— Это Алешка, — сказала Майка. — Его Эдик прислал, он ждет на улице.

— Какой Эдик?

— Ну Эдик. Ты что, не знаешь Эдика?

— Ах, Эдик… Этот рыженький юноша, физкультурник? Но почему такой трезвон на весь дом?

— Спроси у Алешки — Майка взялась за дверную ручку. — Значит, передай, что я выйду… ну, минут через двадцать.

Алеша внутренне возмутился (Великого Эдика называют «физкультурником» да еще «рыженьким юношей»!), но не показал виду. Он давно привык к тому, что женщины ничего не понимают в спорте, и относился к этому философски.