Повести

Унтер долго не мог понять, кто такой Ярмола и где его искать, а поняв, заулыбался.

— Паренёк ты учёный, — сказал он, — пригодишься в пути… Шагай с нами хоть до войны. Будешь фортеции сооружать. А Ярмола твой то ли жив, то ли нет, и где его во великой России сыщешь?

Алесь не знал, что такое «фортеция», и только впоследствии узнал, что это значит «крепость». Выбора у него не было. Просить подаяния он не умел и стыдился. А мужики с лопатами хоть и один хлеб да кашу ели, зато каждый день.

Так и шёл московский ученик Алесь от Малоярославца к Калуге, от Калуги к Брянску.

Не доходя Брянска, колонна заночевала в поле. Зажглись костры. Старосты роздали крупу, и артельщики стали варить кашу.

У костров пошли неторопливые разговоры — кто про посев, кто про скотину. Люди эти недавно ушли из деревни и боялись думать о том, что, может быть, им больше своей деревни не видать. По всей России тянулись за солдатами такие колонны. Рассказывали про своих земляков — Аким на канале остался; Пафнутию на рубке засеки ногу сломали; Матвей помер от злого кашля, а Никиту погнали в городок Санкт-Питербурх на болоте канавы рыть, и с тех пор о нём ни слуху ни духу…

— Эй, сирота московский, — крикнул кто-то Алесю, — расскажи про Москву!

— Я рассказывать не умею, — отозвался Алесь.

— Ему Москва не по плечу, — сказал другой голос, — ну, хоть про книги расскажи!

Алесь рассказал про Печатный двор. Слушали его внимательно, без шуток, как взрослого.

— А ну, теперь скажи-ка буквы…

— «Како», «люди», «мыслете», «наш», «он», «покой», «рцы», «слово», «твердо»…

— Повезло тебе, парень, — произнёс тот же голос, — кто грамоту знает, тот силён. А то пас бы скотину, неучем бы помер.

— Зачем крестьянскому сыну науки? — возразил кто-то от другого костра. — Это дело господское.

— Не скажи, брат! Московские, они всякое дело сообразят. И не господа, а учёный народ.

Люди улеглись спать. Алесь долго сидел у костра, глядя на тлеющие угли.

Вдруг из темноты вырос перед Алесем краснолицый унтер с тростью. Алесь встал.

— Послушай, сирота московский, — сказал унтер, — сдаётся мне, что ты того… беглый!

— Откуда же я беглый? — спросил Алесь.

— С государева Печатного двора, вот откудова!

— Господин унтер-офицер, — жалостливо промолвил Алесь, — ей-же богу, я на Печатном дворе не служил!

— А что ты всё про книжное уменье людям рассказываешь?

— Дедушка Ефремов там служил.

— Не видал я твоего дедушки! А ежели ты беглый, то мне через тебя начальство штраф сделает.

— Это что же такое «штраф»? — полюбопытствовал Алесь.

— Наказание — вот что такое!

Унтер воинственно распушил усы.

— В ночь гнать тебя не желаю, а завтра поутру ступай, братец, восвояси. Какой ты человек и откудова взялся, неведомо, а беглых покрывать у нас не положено. И не проси! Знаешь, что есть служба?

Унтер исчез во мраке. Алесь снова уселся у костра. Значит, завтра опять брести одиночкой по дорогам; авось добрые люди прокормят… А может статься, что и нет — у самих есть нечего…

Два года прошло с тех пор, как сгорела родная деревня. За это время Алесь многое повидал и вырос. И сейчас ему больше всего хотелось делать что-то большое и настоящее. Он чувствовал себя взрослым, сильным и, кажется, мог бы руками дерево из земли вывернуть… Он заснул у костра, и снились ему большая дорога, и ветер, и облака, и конский топот.

Топ-топ-топ… Топ-топ-топ…

Алесь проснулся. Нет, это не сон. И впрямь кто-то скачет по дороге.

— Господин поручик! — закричал Алесь и бросился вниз по склону холма.

Поручик Павел Ефремов скакал с сумкой через плечо и с плащом, развевающимся за плечами, как облако. За ним следовал его верный Тимоха. Оба они очень удивились, увидев в вечерней мгле парнишку в холщовой рубахе до колен и в неуклюжих сапогах с загнутыми вверх носками.

— Алесь! — закричал поручик и осадил коня.

Алесь бросился к поручику и ухватился руками за стремя.

— Господин поручик, — сказал он одним дыханием, — возьмите меня, я убежал из Москвы! Хочу с вами!

— Ого, — сказал Тимоха, — судьба нам, ваше благородие, этого беглого парня на дорогах спасать.

— Помолчи, — сказал поручик Ефремов, — это ученик покойного дяди моего. Слушай, Алесь: еду я в царскую ставку, в военный поход под Полтаву. Что тебе со мной делать?

— Хочу в военный поход, — сказал Алесь.

Поручик оглянулся. Лица Тимохи не было видно, только белые зубы блестели в полутьме. Тимоха смеялся.

— Что ты зубы скалишь? — рассердился поручик. — Бросить его в поле — так скажешь? Али взять опять на седло?

— Взять, ваше благородие, — весело откликнулся Тимоха, — он наш!

— Полезай! — сказал поручик.

Топ-топ-топ… Пыль поднялась облаком и медленно осела на дорогу. Алесь уехал с поручиком Ефремовым на войну.

ПРИ ЗВЕЗДАХ И ПРИ ЛУНЕ

Позади остался Льгов, позади Сумы. Лесу стало меньше. Потянулись ветряные мельницы, вишнёвые сады, белые и голубые мазанки. Говор кругом слышался певучий, песни стали слаще, девичьи наряды ярче. Это была Украина — край богатый, но взбудораженный войной.