Повестка

– Он позвал меня к себе. Я и представить не мог, как он постарел, каким стал беспомощным.– Форрест глубоко вздохнул, раскрыл глаза.– Боли были ужасными, лекарства не помогали. Мы сидели на крыльце, рассуждали о войне и о том, как все изменилось бы, не погибни Джексон* в Ченселлорсвилле. Судья все время дергался, так докучали ему боли. Временами у него перехватывало дыхание. Но все же он говорил и говорил. Мир между нами так и не установился, но в этом уже не было нужды. Я приехал, а другого ему и не требовалось. Однажды ночью, когда я спал на кушетке в кабинете, меня разбудил дикий крик. Я бросился в спальню – отец лежал на полу, скрючившись от невыносимой боли. Я уложил его в постель, помог ввести в вену морфий, и он успокоился. Шел четвертый час утра. Сон как рукой сняло, я отправился бродить по дому…

Повествование прервалось, но запущенный Эллисон хронометр продолжал отсчитывать минуты.

– …и нашел деньги,– договорил Рэй.

– Какие деньги?

– Те, которыми ты оплачиваешь свое пребывание здесь.

– А-а, вот ты о чем.

– Об этом, Форрест, об этом.

– Да. Я обнаружил их там же, где и ты. Двадцать семь коробок. В первой лежали сто тысяч долларов. Произведя примитивный подсчет, я растерялся. Что делать? Просидел до рассвета, глядя на пачки банкнот, боясь, что судья вдруг встанет, зайдет в кабинет – и надеясь на это. По крайней мере я услышал бы какое-то объяснение.– Форрест повел рукой.– К восходу солнца у меня созрел план. Почему бы не позволить тебе распорядиться деньгами? Ты – первенец, ты – любимый сын, блестящий знаток права, ты – единственный, кто пользовался доверием отца. «Не буду спускать с Рэя глаз,– сказал я себе,– потому что он лучше меня знает, как поступить». Закрыл шкаф, придвинул кушетку и чуть было не отправился просить у судьи совета, но понял: хотел бы отец поставить меня в известность, так бы и сделал.

– Когда ты сел за машинку?

– Где-то после обеда. Отец спал в кресле под старым платаном на заднем дворе. К тому времени ему стало гораздо лучше, морфий все же помог.

– А в понедельник ты повез его в Тьюпело.

– Да. Он намеревался даже сам сесть за руль, но я не дал.

– И спрятался возле клиники в кустах жасмина.

– Много же ты успел разузнать.

– Почти ничего. У меня в голове только вопросы. Ты позвонил, сказал, что тоже получил весточку, и поинтересовался, не намерен ли я звонить судье. Допустим, я ответил бы: да, непременно!

– Телефоны в особняке все равно не работали.

– Почему?

– На щитке в подвале был разъем.

Рэй кивнул. Открыта еще одна маленькая тайна.

– К тому же судья и так поднимал трубку не чаще раза в месяц,– добавил Форрест.

– Когда ты переписал завещание?

– За день до его смерти. Нашел старое, оно мне не понравилось, и я решил разделить имущество поровну. Смешно, правда? Поровну! Я думал, являясь единственными наследниками, мы поделим отцовское достояние пятьдесят на пятьдесят. Я не знал, что юристов учат на все накладывать лапу, красть у брата, прятать то, что они обязаны охранять. Я хотел быть честным. Какая глупость…

– Когда он умер?

– За два часа до твоего приезда.

– Это ты его убил?

Молчание.

– Ты?

– Его убил рак.

– Подожди, подожди.– Рэй подался вперед, готовясь нанести очередной удар.– Восемь дней ты торчишь рядом, заботишься, а за два часа до моего появления судья благополучно умирает?

– Совершенно верно.

– Лжешь.

– Я помог ему сделать укол, доволен? Он кричал от боли, не мог есть, пить, пойти в туалет и ходил под себя. А тебя там не было. Там был я. Я одел его, переложил на кушетку, побрил. Он не сумел сломать головку ампулы. Я ввел морфий, и он уснул. Мне оставалось только покинуть дом. Потом пришел ты, увидел отца мертвым, обнаружил деньги. Продолжение тебе известно.

– Ты знаешь, откуда они взялись?

– Нет. Откуда-то с побережья скорее всего. На это мне наплевать.

– Кто сжег самолет?

– Поджог самолета – это преступление. Мне о нем ничего не известно.

– Не тот ли человек, что преследовал меня целый месяц?

– Он. Вернее, они, поскольку их было двое. Познакомился я с ними давно, еще в тюрьме. Они действовали как профессионалы, а ты вел себя слишком легкомысленно. Под задним бампером «ауди» находился «жучок», и все твои перемещения отслеживались благодаря прибору «Джи-пи-эс»*. Безукоризненная работа.

– Для чего потребовалось уничтожать особняк?

– Подчеркиваю: преступлений я не совершал.

– Ради страховки? Или, может быть, ты просто хотел лишить меня моей доли наследства?

Форрест покачал головой. Дверь внезапно раскрылась, в проеме возникло лицо Эллисон.

– У вас все в порядке?– сделав ударение на «все», спросила она.

– Все великолепно, мэм, все замечательно.

– Еще семь минут.– Она притворила дверь.

– Я хотел всего лишь половину, Рэй.

– Забирай.

– Слишком поздно. Теперь я знаю, как поступить с деньгами. Ты научил меня, братец.

– Я боялся, Форрест.

– Боялся чего?

– Того, что деньги убьют тебя. Даже не так: ты сам бы убил себя.

– Ха!– Форрест взмахнул руками.– Посмотри вокруг. Вот на что уходят деньги. Самоубийством это не назовешь, скорее, наоборот. Не такой уж я психопат, как вы все думали.

– Я ошибался.