Повезло?

В емкости, габаритами примерно метр на полметра и сантиметров восемьдесят в высоту, действительно бывшей обычным железным ящиком, поначалу меня почти ничего не заинтересовало – ну, не считая еще одной сумки-барсетки, очень качественной и явно дорогой, чуть ли не ручная работа... Остальное - упаковка пластиковых экю, этак тысчи на две-три от силы, да и то не факт, с полтысячи золотыми монетами в мешочке, снаряга из пары броников, два комплекта приборов ночного видения… Патроны. Непростые патроны – у меня такие тоже были, 9х19Р под «бесшумку». Немного, всего две пачки – но сам факт настораживал. Такие патрончики тут просто так не продаются и даже за сам вопрос о наличии таких в магазине можно, при большой неудаче, подвиснуть на веревочке, за шейку… А потом я увидел то, что лежало под бронежилетами – и у меня волосы зашевелились на затылке. Прочные пенопластовые (или пенополистироловые, или еще какие пено-, не важно) боксы, ярко-желтого цвета, с четко выдавленными на боках и окрашенными в черный цвет остророгими знаками биологической опасности!

Секунд пять я не мог даже пошевелиться – если в контейнерах какая-то зараза, и они при посадке были повреждены – то по сути, я на 99% труп. Любой боевой вирус или химия убивает наверняка, остановить распространение можно, когда штамм уже раза три-четыре… десятка раз… мутировал, причем так удачно, что стал малоопасным. Или сплошным уничтожением зараженной территории! Но попасть под свеже-выпущенную заразу, это практически верная смерть, через несколько суток – заражение должно разрастись… Я, от сдерживаемого ужаса едва подрагивающими пальцами, открыл контейнер – и выдохнул облегченно, стальная колба посредине выглядела совершенно нетронутой. Проверив оставшиеся пять боксов, я убедился, что и с ними все в порядке… Выдохнув через сжатые зубы, я вместе с вернувшейся способностью соображать вспомнил про пристегнутого за ногу пижона, и аж зубами заскрипел от радости – ну вот и есть кому рассказать, что это за дрянь такая! А заодно – и мне есть на ком зло сорвать! Проверю сейчас сумки-напузники, если и там Ай-Ди-шки с «очком», то тип попал, и попал бесповоротно – живым я его не отпущу в любом варианте развития событий.

«Глазики» были. Барсетка принадлежала самому пижону (его рожа на карточках), и указанная на самой круто выглядящей, с кучей дополнительных штрих-кодов, полосок вдоль и по диагонали и прочей ерунды должность (ну или звание, я в орденской иерархии не сильно разбираюсь), была очень даже нерядовой. Всего карточек тоже было больше положенного, целых четыре, из них две выглядели обычно, без всякой символики (причем одна – на имя «Vitaliy Kolchin»!), а вторая из орденских смотрелась стандартом, как бы этакое «для прочих потребностей». Карточки второго, мертвого «пижона», нашлись во второй сумке, той что подороже, в количестве трех, и опять же – одна «чистенькая», вторая орденская солидного (хоть и не так, как у живого) вида. И одна как бы не охранника или там патрульного, вполне заурядная. Третья же, потрепанная березентуха, была собственостью второго мертвеца, то ли пилота, то ли охранника… то ли обе должности сразу. Интересненький экипаж, не удивлюсь, если окажется, что я нарвался на какой-то спецотдел, для грязных и тайных задач. С другой стороны – ну и что с того, самому застрелиться?! Да щас!

Приведение в чувство бессознательного урода много времени не заняло – подумаешь, выкинул из салона и отвесил пару пинков по продырявленной руке? Ну да, неприятно, но – мне его что, водкой поить? Перебьется, у нас впереди долгая и откровенная беседа, мало ли, вдруг от спиртного память поплохеет?! Подранок очнулся, попытался двинуть меня ногами – и хорошо, что сделал это, я под задравшейся брючиной заметил кобуру с маленьким пистолетиком! После чего пленный огреб качественный пинок в живот, а пока учился заново дышать, я экспроприировал и это оружие, заодно пошарив по всем возможным местам размещения всяких стилетов, микроножиков и прочих инструментов сокращения продолжительности жизней окружающих. Надо сказать, нашел только неплохой нож, да и тот практически открыто, в поясных ножнах, тоже дорогих, в тон остальному «дресс-коду». Затем, зафиксировав тело на земле (шею привязал к какой-то детали самолета, ноги к вбитым в землю наскоро колышкам), я присел так, чтобы он мог меня видеть, и спросил:

- Ху а ю? Ансе… – после чего добавил пару выражений на родном. Если бы сидел чуть дальше – не заметил бы, но вот так, глаза в глаза, ошибиться не мог – взгляд пижона на секунду изменился. Он понял меня! Именно когда услышал русские маты! Значит, он как минимум понимает, что я говорю, и сможет ответить…